От нечего делать он закурил и, только сделав несколько затяжек, сообразил, что отключение электричества означало, помимо всего прочего, временный отказ замка входной двери. Вот она, обратная сторона прогресса! Конечно, удобно отпирать клиентам дверь, не отрывая зад от кресла, одним нажатием кнопки. Но, когда прекращается подача тока, половина привычных благ цивилизации вдруг оказывается недоступной, и мы к этому, как правило, совершенно не готовы…

Борис Олегович покосился на монитор следящей камеры, который слепо таращил на него серое бельмо мертвого экрана. Естественно, такая ситуация была предусмотрена. На подобный случай входная дверь была оснащена как обычным замком, который Лесневский запирал, покидая офис, так и примитивным, но надежным засовом. Помнится, первое время Борис Олегович задвигал засов всякий раз, как входил в офис. Потом эта рутинная операция начала казаться ему обременительной — дверь-то все равно заперта! Потом как-то раз он забыл задвинуть засов — руки были заняты, что ли, — и ничего не случилось. Потом он стал пользоваться засовом от случая к случаю, потом перестал к нему притрагиваться, а вскоре и вовсе о нем забыл. Он бы, наверное, и сейчас о нем не вспомнил, если бы мысли об Акаеве не разбередили душу. Кто знает, что может взбрести в голову старому пауку?

Сердце тревожно забилось, рука сама потянулась к ящику стола, в котором лежал пистолет, но Борис Олегович усилием воли заставил себя успокоиться. В конце концов, ничего страшного не произошло. Да, Москва, да, двадцать первый век, ну и что? Аварии случаются всегда и везде. Оборудование-то старое! Вспомнить хотя бы тот случай, когда сгорела подстанция, и пол-Москвы осталось без света… Да боже ты мой! Надо просто встать, дойти до распределительного щитка и проверить пробки. Автомат, наверное, выбило из-за какого-нибудь там скачка напряжения, а он уже сочинил бог весть что. А заодно, раз уж все равно отклеил свою драгоценную задницу от кресла, можно задвинуть засов, будь он совсем неладен…

Лесневский посмотрел на отделанную дубовым шпоном дверь, что вела в прихожую. «А в коридоре-то хоть глаз коли», — подумал он, внезапно, как в детстве, ощутив прилив страха.

— Нервишки ни к черту, — пробормотал он и полез в стол, где среди прочего хлама, как ему помнилось, когда-то валялся маленький электрический фонарик.

Дверь распахнулась, заставив его сильно вздрогнуть от неожиданности. На пороге возник какой-то незнакомый Борису Олеговичу гражданин в коротком черном полупальто и старомодном берете, который он носил не так, как носят десантники и морские пехотинцы, а прямо как не видящий белого света за книгами аспирант или скрипач провинциального симфонического оркестра. Из-под пальто выглядывали линялые джинсы, под которыми, в свою очередь, виднелись крепкие ботинки на толстой рубчатой подошве. В одной руке человек держал перчатки, другая сжимала ручку небольшого матерчатого портфеля. Сунув перчатки в карман, он стащил с головы берет и немного смущенно улыбнулся. Волосы у него были русые, глаза серые, подбородок волевой, а физиономия — обманчиво простодушная, как у дистрибьютора, имеющего твердое намерение продать вам то, в чем вы вовсе не нуждаетесь.

— Простите, — сказал он. — Я звонил, но у вас звонок не работает. И дверь почему-то не заперта…

— Свет отключили, — медленно выпрямляясь в кресле, сообщил Борис Олегович. — Что вам угодно? Имейте в виду, я сегодня не принимаю.

— Всего лишь маленькая консультация, — прижав к сердцу ладонь, умоляющим тоном сказал посетитель. — Это не займет у вас много времени, клянусь!

— По поводу чего вы хотели бы проконсультироваться? — неприветливо осведомился Лесневский. Слово «консультация» ему понравилось, поскольку подразумевало оплату. — Вы в курсе, что бесплатно я не консультирую?

— Бесплатные консультации, как и бесплатная медицина, потому и называются бесплатными, что ни черта не стоят, — с грубоватой прямотой объявил посетитель. — Разумеется, я готов заплатить любую разумную сумму, которую вы назовете.

— Сумма зависит от сложности вопроса и затраченного на консультацию времени, — забросил удочку Борис Олегович, решив ковать железо, пока горячо. — Присаживайтесь. Итак?..

Посетитель уселся напротив, расстегнул портфель и извлек из него два компакт-диска в дешевых бумажных конвертах с прозрачными круглыми окошечками.

— Посоветуйте, что мне с этим делать, — попросил он, кладя оба диска на краешек стола.

Лесневский хмыкнул.

— Ну, в данный момент можете использовать их по своему усмотрению, — сказал он любезно. — Можете просверлить в них дырки и повесить в уши вместо сережек, можете убрать обратно в портфель… Я же вам русским языком объясняю: электричества нет!

— Электричество — не проблема, — заявил посетитель. — Ну-ка…

Он поднял правую руку и щелкнул пальцами. Борис Олегович не успел недоверчиво улыбнуться, как настольная лампа вспыхнула, залив разбросанные по столу бумаги ярким светом. Монитор опять щелкнул, как будто внутри него соскочила какая-то пружина, и размеренно замигал зеленым светодиодом контрольной лампочки, а в прихожей деликатно клацнули контакты электрического замка.

Демонстрация была настолько наглая, что Борис Олегович на несколько секунд лишился дара речи.

— Кто вы такой?! — вскричал он, наконец, высоким бабьим голосом, который так неприятно впечатлил Сергея Дорогина, когда тот впервые прослушивал запись исторического разговора в кафе. — Это вы выключили свет! Что вам надо?! Убирайтесь вон!!!

Последний мелодраматический возглас сопровождался появлением на сцене большого черного пистолета, которым Борис Олегович ткнул в непрошеного посетителя так энергично, будто намеревался выбить ему глаз стволом.

— Одно из двух, — хладнокровно сказал Дорогин. — Либо вы сначала стреляете в меня, а потом просматриваете диски, либо сначала просматриваете диски, а потом решаете, в кого стрелять и стрелять ли вообще. Если воспользуетесь первым вариантом, выбора у вас уже не останется. Эти диски — всего лишь копии, и те, у кого хранятся оригиналы, знают, куда я направился. Выстрелить в меня — то же самое, что засунуть ствол в рот и спустить курок.

— Вы слишком много болтаете, — проворчал Лесневский, опуская пистолет.

— Намолчался в свое время, — сообщил Дорогин и напомнил: — Диски. Начните, пожалуй, вот с этого.

Лесневский недоверчиво хмыкнул, но убрал пистолет и включил компьютер. Посетитель держался уверенно и спокойно, не размахивал руками, не грубил и при этом, похоже, имел основания чувствовать себя хозяином положения. Борис Олегович по достоинству оценил трюк с отключением электричества; если бы посетитель намеревался его пришить, он сделал бы это, не вступая в переговоры, и не в силах Бориса Олеговича было бы ему помешать. Лесневский уважал в людях деловую хватку, а в этом молодом человеке она, вдобавок ко всему, отлично уживалась с артистизмом. Кроме того, ему было ясно, что деваться некуда. А раз деваться некуда, к чему поднимать лишний шум и делать ненужные телодвижения?