– Сколько? – спросил Суриков, не поверив в названную цифру.

– Если быть точным, то четыреста двадцать восемь. Это таких, которые получают деньги из казны синдиката. Разовые выплаты не учитываем. Вполне очевидно, что дерево нужно не рубить, а отрезать от него больные ветки.

– Разве не все, что питается нездоровыми соками, больное целиком?

– Нет, конечно. Представьте рабочего в дорожно-строительном управлении. Он ведет дорогу. По жаре, в горячем асфальте. Все честь по чести. Потом выясняется, что дорога подошла к усадьбе большого вора. Может такое быть? И в чем виноват рабочий? Ведь в данном случае мы имеем дело не с шайкой воров, а с организованным преступным синдикатом. Мы и сами не сразу оценили его масштаб. Поначалу отрабатывалась самая простая версия. Думали, что кто-то, наживший незаконные средства на хлопке и ушедший от ответственности, переводит деньги, теряющие ценность, в золотую валюту. Отработка фактов такую версию опровергла. Прорисовалась более сложная комбинация. Теперь очевидно, что синдикат наладил покупку наркотиков за рубежом. Тут неподалеку, за границей соседей. Продает наркотики внутри нашей страны. Обращает деньги в ювелирное золото. Золото превращается в лом, и из него чеканят фальшивую монету. Этой монетой оплачивают покупку товара за рубежом.

– На что же тратятся доходы? – спросил Суриков. – Не может же быть торговли ради торговли.

– Пока что давайте обойдем этот вопрос, – сказал Джалалов. – Я на него отвечу, когда закруглим все дело. Идет?

– Идет, – твердо ответил Суриков. – Теперь стоит разграничить сферы наших дел.

– Об этом я и хотел поговорить с вами. Как мы видим, в деле три следственных направления. Первое – источники и маршруты движения денег. Второе – источники золота и места производства монет. Третье – источники, адреса сбыта и маршруты движения наркотиков через границу и по стране. Два первых пункта мы оставляем за собой. У нас в них есть задел. Третье направление, если быть честным, привнесли вы, товарищ Суриков.

Встретив удивленный взгляд, Джалалов заметил:

– Конечно, следы наркотиков в деле мы встречали, но все это выглядело местной самодеятельностью и не очень нас пугало. Ваше появление и связь с купюрами, которые прошли через синдикат, изменили акценты. Вот и решено оставить этот участок вам. С генералом Волковым я говорил.

Суриков еще раз удивленно взглянул на полковника, но тот на этот взгляд не обратил внимания.

– Принимайтесь, Андрей Николаевич. Задача вам, я надеюсь, предельно ясна. Пошукайте як треба.

Суриков с удивлением поднял брови. В речи полковника Джалалова последняя фраза прозвучала с поражающей неожиданностью. А тот, поняв в чем дело, засмеялся.

– У моего сына жена украинка. Мне всегда нравится, когда она говорит: «А вы, тату, будь ласка, пошукайте як треба». Поскольку мы с Эргашевым только тем и заняты, что шукаем, я взял слова на вооружение.

– Пошукаем, Турсун Акилович, – согласился Суриков.

Прямо от Эргашева вместе с Садеком они отправились в таможню. Начальник ее – Валентин Григорьевич Синюхин, измотанный жарой и беспрерывным потоком транспорта, который шел за границу и обратно, встретил их негостеприимно. Оторвавшись от дел, он вошел в конторку, где умирая, чуть дышал кондиционер, и буквально рухнул на стул. Выслушав Сурикова, махнул рукой с выражением безнадежности.

– Все, что вы рассказали, вполне вероятно. Но вы и меня поймите. Груз здесь идет потоком. Те несколько человек, которые работают на таможне, не в состоянии просеять всю эту массу через сито. Мы пока не можем дать гарантий, что путь контрабанде закрыт. Подобное бывает только в кино. Я слишком стар, чтобы обещать задержание в ста процентах нарушений.

– Поверьте, Валентин Григорьевич, – произнес Суриков, – я прекрасно понимаю ваше положение. Но все же на вашу помощь надеюсь. У вас колоссальный опыт. Мне рекомендовали посоветоваться с вами сразу несколько человек. И каждый добавлял: «Синюхин, вот кто поможет».

– Кто меня рекомендовал? – спросил Синюхин настороженно. Он знал, что подобные фразы нередко произносят всуе, в расчете на то, чтобы польстить человеку и потом использовать его в своих интересах.

– Кто? Первым Акмаль Эргашев. Потом полковник Джалалов.

– Давно вы видели Джалалова? – спросил Синюхин, оживляясь. – Он здесь?

– Сегодня видел.

– Наши отцы вместе воевали. Так что вас интересует? Только конкретно.

– Где бы вы, Валентин Григорьевич, при нужде спрятали товар?

– Только и занимаюсь, что всю жизнь ищу чужие заначки. Потому вопрос: какой? Товар товару – рознь. Иголку воткну в стог сена, нож – за голенище. К слову, мне пришлось видеть даму, которая надела на себя полсотни нейлоновых трусиков…

– Хорошо, товар – это наркотики. Терьяк, гаш, как их именуют еще?

– Количество?

– Сто – двести граммов. Это реально?

– Бывает, везут и меньше. Бывает, больше.

– Где стоит искать?

– У нас граница особенная. Военная. На той стороне идет настоящая война, хотя об этом наши власти умалчивают. Потому в провозе контрабанды, если этим занят водитель, свои тонкости. Одна из них в том, что собственный груз водитель глубоко не запрячет.

– Вы говорите так уверенно…

– Потому что зубы проел на этом деле. Прежде всего, учтите, трейлеры опечатаны. Игра с пломбами – дело опасное, если, конечно, кто-то в фирме не вошел в сговор. Но есть и вторая причина. Караван, допустим, идущий через перевал Саланг от центра Афганистана к нашей границе, находится под постоянной угрозой обстрела. Свой товар дорог. Потерять его, если машина ляжет на бок или загорится, вряд ли кого устроит. Целостность груза для контрабандиста – его заработок и даже жизнь. Если он связан с группой, дело еще опасней. Потерявшего доверие перевозчика наниматели могут ликвидировать запросто.

Суриков кивнул понимающе.

– Поэтому тайники, – продолжил Синюхин, – должны быть под рукой. Хотя это не значит, что их легко найти.

– Под рукой, – сказал задумчиво Суриков. – Под рукой… Тут возможен ход. Кстати, еще один вопрос. Есть ли у вас на примете местные дальнобойщики, которых вы ни разу не засекли с нарушениями?

– Интересный вопрос, – усмехнувшись, сказал Синюхин и ловко одним щелчком сбил муху, севшую перед ним на стол.

Насекомое отлетело в сторону, упало на пол. Суриков, проследив взглядом, заметил, что муха лежала на спине и беспомощно шевелила лапками.

– Нокаут, – сказал он с улыбкой.

– Один на один я их побеждаю, – сказал задумчиво Синюхин. – А вот когда налетают скопом… Вы, скорее всего, не знаете, что такое настоящие афганские мухи. Магас – так там их называют. С виду все как у нашей, отечественной, но по норову куда злее, прожорливее и плодовитей. Есть места, где этой дряни водятся тучи. Однажды в кишлаке смотрю – стена черная сплошняком. И какая-то странная. Пригляделся – мухи. Миллионы. Одна на одной. Может миллиард. Я кинул камень в стену, чтобы понять, почему они на джиргу, то есть на свой племенной совет собрались. И сразу возник гул. Оказалось, на стене были мокрые лепешки кизяков. Хозяйка собрала навоз, развела в воде, добавила соломы, каких-то щепок и налепила вонючих блинов. Потом прилепила их к стене – сушить. Высохнет – топливо. Так вот для мух это корм, и там их собралось… Э, да! – Синюхин махнул рукой, оставляя тему. – Вопрос вы задали интересный. Дело в том, что не всегда тот, кто проходит таможню чистым, бывает честным на самом деле. Видел пижона – в руках кейс и паспорт. В паспорте виза, в кейсе – носовые платки и два журнала. Чист и прозрачен, как стеклышко. Потом задержали контрабанду на миллион. Оказалось, принадлежала этому пижону. Только доказать этого сразу не смогли.