— Не надевай, — покачал головой Кик, помедлил и даже, словно через силу, добавил: — Пожалуйста.

— Но…

— Я давно так не чувствовал. — Ла-Шавоир прикрыл светлые глаза, и по его губам расплылась странная, немного мечтательная улыбка. — И… так много всего.

Но у меня все восторги уже изрядно поутихли, и потому спустя несколько секунд болотник немного недовольно посмотрел на меня, но улыбнулся и предложил:

— Пошли дальше?

Я осторожно освободила руку и кивнула.

— Юль, ну так неинтересно, — немного расстроенно проговорил Кик через пару минут. — Был такой душевный подъем, меня как волной накрывало, а сейчас ты опять трусишь.

— Это просто здравый смысл вернулся. А то, что было, — последствия стресса.

— То есть, чтобы такое было чаще, тебя надо пугать и шокировать? — сделал логичные для себя выводы светлоглазый кошмарик моей новой жизни.

— Не вздумай, — серьезно предупредила я. — А то буду снимать кольцо, чтобы позволить прочувствовать все прелести и того состояния тоже.

— Шантаж, — грустно констатировал Кик. — А как сделать, чтобы ты чаще так себя чувствовала?

— Не знаю. — Я пожала плечами, задумалась о теме разговора, рассматривая лес вокруг, и почти забыла о том, что мы держимся за руки, вернее, вспомнила, только когда рванула посмотреть какую-то диковинную бабочку. Уставилась на наши сцепленные пальцы и ощутила новый приступ легкого уныния.

— А сейчас от чего? — любопытно поинтересовался болотник.

— У нас такой контакт очень личный, — медленно начала я, подбирая слова, чтобы максимально доступно объяснить, что же именно меня смущает. — Более того, так ходят только те, кто доверяет друг другу. Больше всего это распространено у пар.

Феликс фыркнул, кивнул и отозвался:

— То есть первые два круга. Близкий и личный. Я пока не вхож ни в один из них.

— А что тебя удивляет? — Я пожала плечами, но не сделала попытки освободиться, более того, старалась абстрагироваться от дискомфорта. — Во-первых, мы знакомы меньше недели; во-вторых, ты все это время вел себя очень двусмысленно и странно. — Покосилась на невозмутимого кикимора, идущего рядом, и закончила фразу: — Я тебя боюсь, а таким не доверяют. Без доверия же невозможно чувствовать себя комфортно.

Мы молчали несколько минут, я, не таясь, разглядывала как пейзаж вокруг, так и своего спутника. Забавный… Мне всегда казалось, что мужчина с женской поклажей в руках смотрится глупо, но болотник, в свободной светлой рубашке и слегка закатанных брюках, который беспечно помахивал своей обувью и моей сумочкой, смотрелся на диво гармонично. Не смешно и нелепо. Да и руки его уже не были такими отталкивающе холодными, как в самом начале.

— Но связь уже делает свое дело, — неожиданно нарушил ставшее почти естественным молчание Ла-Шавоир. — Сейчас я чувствую только интерес, любопытство и даже нетерпение. — Он хмыкнул. — Даже такая глупость, как лалы, обернулась пользой. Видимо, все и правда не зря. — Он порывисто повернулся ко мне, от чего на светлые глаза опять упала непослушная волнистая прядь с зеленоватым отливом. — Но мне интересны причины твоего нетерпения.

Я задумалась и ответила, но совсем не то, что он, наверное, ожидал услышать:

— А ведь это нечестно. — Темная бровь собеседника недоуменно приподнялась, и я продолжила: — Ты снова читаешь меня, как открытую книгу, а сам экранируешься. Да и вообще, кажется, не любишь играть честно.

— А что есть честность? — лукаво посмотрел на меня кикимор. — Все относительно, Юля. Правду каждый интерпретирует так, как ему удобно. И как итог — у всех она разная. Так стоит ли заморачиваться и искать ту самую, не существующую в природе «чистую правду»? Ведь можно придумать, воплотить, и это тоже будет ею.

— А еще словами любишь жонглировать, — добавила еще один штрих к портрету Ла-Шавоира и неожиданно спросила: — А кто ты по образованию?

— Финансист.

— То есть аналитик и прочие прелести, — уже сама сопоставила остальные наблюдения. — Знания физиогномики тоже отсюда, верно? Это полезный навык в любом деле, но в этом — особенно.

Впереди показалось препятствие, тропинка кончалась маленьким, чуть больше метра, обрывчиком. Если бы я была в другой одежде, то вопроса о его преодолении даже не стояло бы, но в платье… Озадачиться на эту тему еще сильнее или начать искать обходные пути я просто не успела.

— Подумай еще раз, — улыбнулся мужчина, спрыгивая вниз, бросил на траву то, что держал в руках, не спрашивая, обхватил меня ладонями за талию, снял с уступа и осторожно поставил на землю. Я подозрительно на него посмотрела, но Феликс поднял брошенное, снова сцапал мои пальцы, и мы пошли дальше. И ни малейшей искры в глазах, двусмысленной улыбки или еще какого-либо намека. Ну что же, хорошо, если так!

— О чем подумать? — потеряла я нить рассуждений и непонимающе взглянула на собеседника.

— Твои выводы немного ошибочны… — Он подумал и добавил: — Вернее, вторая их часть.

— Ты странный собеседник, — нахмурилась я, но послушно задумалась на предложенную тему. Он не мешал и не торопил, пока я скрупулезно перебирала в уме последние минуты разговора, пытаясь понять, где сделала неправильные выводы. Но через некоторое время, так и не придя к какому-то решению, пошла на уступки: — Сдаюсь. Объясни.

— Аналитики и финансисты — бумажная работа, которая не требует общения, а стало быть, и психологической базы, — не стал дальше играть в «угадайку» болотник.

— Значит, приобретенное потом. — Я прикусила губу, напряженно размышляя. — А кем ты работал? — И тут вспомнила другой интересующий меня вопрос и поспешно задала его: — И да, что такое «Тень Гудвина»?

Феликс даже с размеренного шага немного сбился, потом рассмеялся и сказал:

— Все же Элли еще в детстве стоило-таки оборвать острые уши! Зря, ой зря Ришка нас растащила! Может, тогда бы эти самые уши не торчали из-за каждого проблемного куста!

— Твои ассоциации ставят меня в тупик, — честно призналась я.

— Не одну тебя, я вообще тип проблемный для восприятия, — «порадовал» меня Феликс.

— Уже заметила, — тихо рассмеялась я, со все возрастающим интересом разглядывая Ла-Шавоира. И меня совершенно не смущало то, что он прекрасно это видит, более того, отвечает мне тем же.

Я решила, раз мне никак не удается выбраться из своих неприятностей, пора начать получать от них удовольствие. В конце концов, если мир сходит с ума, стоит последовать его примеру. А тут он изначально сумасшедший! Поэтому радостно машем вслед улетающей крыше, которая только мешала восприятию местной шизанутой реальности, и начинаем с оптимизмом смотреть в будущее!

— Опять такой же настрой, — довольно, как кот, сощурился мой спутник, приоткрыл длинные темные ресницы и спросил: — О чем ты думаешь?