– Чегой-то мы не догнали! ― воскликнула лилововолосая. ― Надо было, чтобы вы в записке попросили к нам в общагу позвонить. А сейчас поздно, записки ужесобрали и унесли.

Сегодня туман в голове рассеялся, спать не хотелось. Вика с нетерпением ожидала, когда придет психиатр.

Он появился, когда за окном уже начали сгущаться серые зимние сумерки. Это был худощавый довольно молодой мужчина. Глаза навыкате и вздернутый нос делали его похожим на обезьянку.

– Бензотал, двадцать таблеток, ― вздохнул он, присаживаясь на соседнюю кровать. ― Ну, рассказывайте.

Вика старалась говорить спокойно и последовательно, доктор должен увидеть, что она не чокнутая.

– На самом деле таблеток было двенадцать. Я не думала, что крошечные таблетки могут привести к такому… Когда-то ими усыпили маленькую собачку.

– Вот видите, собачка умерла, и вы знали об этом, ― спокойно заметил врач. ― Я думаю, мы вас до пятницы здесь подержим, последим за вашим состоянием…

– Да кто тут за мной следит! ― воскликнула Вика, но тут же подумала, что зря повышает голос, и сбавила тон. ― Мне ведь, кроме капельницы, ничего не прописывали. Я просто так лежу здесь; сплю, ем, маюсь от безделья.

– Иногда и побездельничать очень полезно. Любому из нас требуется отдых.

Врач черкнул что-то в истории болезни и встал, собираясь уходить.

– Постойте!

Вика схватила его за рукав. Он мягко освободил руку.

– Я же вам ничего не рассказала. У меня шестого числа погиб друг, любимый человек… Его застрелили.

Доктор вновь присел и внимательно уставился на Вику своими карими, навыкате, глазами.

– У него была семья… Я знала, что мы никогда не сможем жить вместе, но он любил меня, он доказал это не один раз! Я очень люблю его, я до сих пор не могу поверить, что не увижу его больше никогда… Но я не сумасшедшая! Просто я очень страдала и не могла заснуть ― неделю, не меньше. До похорон несколько дней на успокаивающих сидела, а потом они кончились, и я совсем не спала. Как глаза закрою ― так его вижу, днем и ночью. И вот, с пятницы на субботу, совсем измученная, подумала, что как-то надо забыться, заснуть. Пошарила в аптечке… Там эти таблетки завалялись. Я вначале приняла две, потом еще четыре, а потом подумала ― приму оставшиеся, они ведь такие малюсенькие.

Вика сделала паузу, врач молчал.

– Я вовсе не хочу умирать. Я не могу, не имею права! У меня дочке девятый год только, я ее очень люблю. У меня мама, подруга ― мне есть, ради кого жить! Понимаете?.. И я совершенно нормальная. Я здорова. Вчера еще не очень хорошо себя чувствовала, все в сон клонило, а сегодня ― ни минуты не спала и голова совершенно ясная.

– И все же я посоветовал бы вам побыть здесь еще несколько дней. Выпишем вас в пятницу. Ни к чему вам сейчас выходить на работу. Кстати, вы кем работаете?

– Менеджером в турфирме. Только я сейчас не работаю. Отпустите меня, пожалуйста!

Последние слова прозвучали жалко, она сама это почувствовала.

Доктор, черкнув что-то неразборчивое в истории болезни, встал:

– Мы подумаем.

«Не выпишут, ― глядела ему вслед Вика. ― Я не смогла его убедить. Это ж сколько мне еще здесь париться? Четверо суток? Да я за это время на самом деле рехнусь! Интересно, Ирина что-нибудь может сделать? Поговорить с врачом, убедить, чтобы меня отпустили? Надо написать ей, пусть попробует».

Записка получилась сумбурная и глупая. Перечитав, Вика разорвала ее.

Как подруга, которая ничего не знает, сможет доказать врачам, что она вполне нормальная и адекватная? Скорее всего, с Ириной никто и разговаривать не будет.

Вика встала, прошлась до сестринского поста, после заглянула в туалет. Подружки смолили ее сигареты, она тоже закурила, высчитывая, что если останется здесь до пятницы, то может позволить себе по пять сигарет в день. Больше она и не курила никогда.

Вернувшись на место, заметила, что темноволосая красавица успокоилась, читает книжку. Вторая, такого же карманного формата, лежала на тумбочке.

Книжка не еда, попросить не стыдно, решила Вика.

Ей не отказали. Книжка оказалась переводным любовным романом ― то еще чтиво! С трудом пробираясь через иностранные имена, путая Джека с Джоном, Уильяма с Уинстоном, на сороковой странице Вика сообразила, что злодей ― Джек, а Уильям, напротив, потенциальный возлюбленный главной героини с причудливым именем Пенни, сокращенное от Пенелопы. Гречанка она, что ли? Тогда откуда белокурые волосы?

А, плевать. Лишь бы чем-то занять мозг. Складывание букв в слова отвлекает.

Книжка кончилась сразу после ужина и, увидев, что девушка свою тоже дочитала, Вика попросила следующую, решив, что с утра напишет записку Ирине, пусть пришлет чего-нибудь почитать.

Но писать не пришлось. Сразу после завтрака ей сказали, чтобы собиралась на выписку.

Собирать было нечего, и все, включая зубную щетку и пасту, Вика оставила нищим пэтэушницам.

Они попросили ее позвонить в общежитие.

– Вы просто сообщите, что Савостина с Трифоновой попали в больницу, и адрес дайте. Только не говорите, что это дурдом, а то разнесут по всей общаге.

Вика пообещала и записала номер телефона.

Сказав общее «до свидания», она вышла из палаты в сопровождении чужой медсестры. Ее повели к другому лифту, она точно помнила, что шла сюда с противоположной стороны. Коридор внизу был светлый и чистый, как и комната, куда она зашла переодеться. Может, кошмарные помещения приемного покоя ей привиделись под действием таблеток?..

Она быстро переоделась. Подруга предусмотрела все: и белье, и теплый свитер, и дубленку с шапкой. Взглянув в зеркало, Вика отметила, что выглядит она не очень, но уже не такая страшная, как позавчера.

Ирина ждала ее в холле. Обняла, поцеловала и, ни слова не говоря, взяла за руку и повела на улицу, к своей машине.

– Ириша… ― начала было Вика, как только уселась.

– Все потом. Доедем до дома, там и поговорим.

– Ты адрес здешний знаешь?

– Ты что, еще в себя не пришла? Четвертый день сюда мотаюсь. В субботу приезжала, в воскресенье записку твою получила, а передать ничего не успела, принимают только до двенадцати, ― подруга говорила сердито, не оборачиваясь. ― Вчера собрала тебе все, привезла. Сегодня решила пораньше, до работы заехать. И вдруг выяснилось, что тебя выписывают ― еле успела к тебе за одеждой съездить.

– Спасибо, Ириша, ― пробормотала Вика.

Ира опять даже не взглянула на нее.

Дома Виктория сразу направилась в душ, хотелось поскорее смыть тяжелый больничный запах, который, казалось, въелся во все поры.