Но стааиды отбыли, и теперь президенту оставалось только подвергнуть суровому допросу профессора Громли. Он мрачно сидел за пустым письменным столом, раздраженно поджидая, когда в Овальный кабинет приведут антрополога. Никогда еще ни один президент Соединенных Штатов так не нуждался в козле отпущения, и никогда еще кандидат на роль оного козла не был так очевиден.

– Вы посылали за мной, господин президент? – спросил профессор Громли, представ пред президентские очи и помаргивая глазками в огромных очках в черной оправе, которые придавали его облику нечто совиное.

– Определенно посылал. – Президент тщательно выговаривал каждое слово. – Вы можете предложить более подходящего кандидата, к которому я мог бы обратиться в предлагаемых обстоятельствах?

– Нет, сэр, боюсь, что нет.

– Тогда не будем ходить вокруг да около. Извольте доложить мне, что такого вы сказали нашим гостям там, на лужайке. Отчего они оскорбились и решили убраться туда, откуда явились?

– Они вернулись на двадцать третью звезду дельты Стрельца, – поправил профессор Громли, – но они покинули нашу планету вовсе не из-за того, что я им сказал.

– Надо же, какое поразительное заявление! – язвительно откликнулся первый человек в государстве. – Мы назначили вас нашим представителем на основании ваших прославленных антропологических достижений; можно сказать, поднесли стааидов вам на блюдечке в надежде, что вы, как человек наиболее просвещенный в своей области, с наименьшей вероятностью наступите на их культорологические мозоли. Иными словами, за те двенадцать часов, что они провели на Земле, вы были единственным, кто говорил с ними напрямую. А теперь вы утверждаете, будто они смотались отсюда не из-за вас. Тогда почему они улетели?

Очки в черной оправе снова блеснули в свете президентской настольной лампы, сейчас профессор Громли более, чем-когда либо, напоминал сову – причем крайне смущенную.

– Вам знакомо созвездие Ориона, господин президент? – нерешительно спросил он.

– Конечно, я слышал про созвездие Ориона. Однако, думается, сейчас мы обсуждаем двадцать третью звезду в созвездии Стрельца.

– Да, сэр, – с несчастным видом согласился профессор Громли. – Но понимаете ли, если смотреть на Вселенную с двадцать третьей дельты Стрельца, то Орион – это вовсе не Орион. Иными словами, конфигурация звезд, составляющих это созвездие, весьма отличается от той, что видим мы с нашей планеты.

– Все это крайне интересная астрономическая информация, – сухо откликнулось первое лицо государства. – Полагаю, она имеет какое-то отдаленное отношение к предмету нашей беседы, а именно, – на случай, если вы забыли, – к причине отбытия стааидов.

– Я как раз пытаюсь подвести вас к этому злополучному факту, сэр, – с некоторым отчаянием продолжал профессор Громли. – Дело в том, что стааиды, никогда прежде не ступавшие на Землю, не могли предугадать конфигурацию звезд, которая возникла вечером в восточной части небосклона в то время, что мы беседовали на лужайке перед Белым домом. Если бы они такое предвидели, они бы и близко не подошли к нашей планете.

– Я весь внимание.

Профессор Громли распрямил плечи перед президентским столом, и в его голосе проступила преподавательская назидательность:

– Прежде чем продемонстрировать, почему именно улетели стааиды, господин президент, мне бы хотелось донести до вас некоторые важные факты, которые я узнал за то время, что провел в их обществе. Во-первых, во всем, что касается технологии, они, несомненно, высокоразвитая раса, но далеко не так высоко развиты в прочих областях. Во-вторых, их нынешняя мораль имеет значительное сходство с постулатами иудаизма и христианства, сформировавшими наше западное отношение к сексу. Иными словами, их привлекает и одновременно отталкивает любое упоминание акта продолжения рода. В-третьих, их язык построен на символах, сохранившихся у них с глубокой древности, и настолько примитивен, что даже я, не будучи специалистом, сумел освоить его структуру за те двенадцать часов, что мы общались. В-четвертых, группа, посетившая нашу планету, состояла из миссионеров… А теперь, господин президент, если вы будете так добры и прикажете принести классную доску, я продемонстрирую вам, почему наши несостоявшиеся благодетели покинули планету Земля.

Президент с трудом удержался от того, чтобы напомнить профессору, что Овальный кабинет – не классная комната, а он сам – не отстающий студент, а президент Соединенных Штатов. Но на опущенные плечи профессора Громли вдруг опустилась невидимая мантия, придавшая ему значительность и властность; он по-прежнему напоминал сову, но сову, облеченную властью. Президент вздохнул.

Когда принесли грифельную доску, профессор Громли встал перед ней в позе учителя и взял в руки мел.

– К нашей проблеме имеет отношение лишь одна черта стааидского языка, а именно спряжение глаголов и образование глагольных форм. Происходит это путем комбинации двух существительных. Представляя их пиктографически, я обозначу их звездами – по причине, которая скоро станет вам очевидна. На самом деле в стааидском языке существует множество нюансов и вариаций, но получающаяся в результате пиктограмма – в данном контексте – остается неизменной.

Профессор Громли вскинул руку и вывел в верхней части доски:

– Вот это…

– Стааидская пиктограмма, обозначающая «молодой побег», а вот это

– стааидский символ «дерева». Если соединить две эти пиктограммы вот так…

– мы получим глагол «расти». Я ясно выражаюсь, господин президент?

– Я все еще не услышал…

– Прошу прощения, последний пример. Вот это

– пиктограмма, означающая «птица», а вот это

– символ «воздуха». Соединив их, мы получаем

– пиктограмму глагола «лететь». – Профессор Громли прокашлялся. – Теперь мы готовы перейти к той самой комбинации символов, которая вынудила стааидов улететь. Вот эта пиктограмма

– означает «мужчина», а вот эта