— Ермак, есть здесь один кузнец умелец, который ещё мальцом на Златоустовском заводе начинал. Вот он и сковал ножи по образцу, который я ему дал.

— Да-а-а, сказочная вещь, — я крутанул нож между пальцев, взял потом за рукоять и примерился к броску, ища глазами, куда бы метнуть.

— Дядька Каллистрат, ну кузнец, сказал, сколько хочешь, можешь метать, ничего кончику ножа не будет, — произнёс Ромка. — Если что в расщелины скалы или каменной стены можно лезвия ножей забивать и по ним подниматься. Ничего ножам не будет.

«Надо с этим дядькой обязательно познакомиться», — подумал я и, не найдя подходящей вещи в кабинете, в которую бы без порчи имущества можно было метнуть нож, с сожалением вернул его в чехол.

— Ну, браты, удружили. Шикарный подарок, — скрывая выступившие на глазах слёзы, я обнял сначала Ромку, а потом остальных казаков.

— А вы когда ножи-то заказали? Изготовить их дело не быстрое, — спросил я после обнимушек.

— Ещё три месяца назад, Ермак, — вступил в разговор Тур. — Дан тогда новость одну узнал, вот мы и решили тебе сделать подарок.

— И что за новость, Дан? — обратился я к своему секретарю.

— Извини, Ермак, не скажу, но подозреваю, что сегодня ты об этом на торжестве узнаешь. Пусть будет сюрпризом, — Данилов извиняюще развёл руками. — Мы для другого торжества ножи заказывали, но сегодня они, чувствую, совпадут.

— Заинтриговали, браты. Ну да ладно. Пытать вас не буду. Сегодня никак, завтра вы на дежурстве, а вот послезавтра прошу всех ко мне домой вечером на праздничный ужин. Отметим мои именины и день рождения.

Молодые казаки одобрительно зашумели и, пожимая мне руку, хлопая по плечу, по очереди покинули кабинет.

«Фух, первый поток, если не считать Дарью, и самых близких мне людей меня поздравили. Доклад на сегодня цесаревич отменил, поэтому пару часов на работу с бумагами на завтра, в банк за деньгами и к Модесту Илларионовичу, — я, задумавшись, присел за стол. — Надо, чтобы до пятнадцати ноль-ноль всё было готово к встрече гостей. Удружил, блин цесаревич. Хотя, именины с такими именитыми гостями авторитет мне повысят значительно. Так, надо ещё инструктаж личников, дежурного конвоя и агентов провести по охране этого торжества. Переодеться. Елки, а времени-то оказывается, почти и нет».

В четырнадцать тридцать в парадном мундире со всеми наградами при Анненской шашке я стоял в первой большой гостиной Военного собрания города Хабаровска, где были накрыты столы. Пройдя с Модестом Илларионовичем по помещению и осмотрев столы, я остался очень довольным. Обстановка гостиной была богатой, сервировка стола соответствовала всем требованиям офицерских и дворянских собраний. Вдоль стены застыли в шикарных ливреях четырнадцать лакеев, которые будут обслуживать семь столов по шесть человек-гостей. Со слов дворецкого два лакея на стол достаточно. Можно было бы и по одному, но наместник, губернатор. Всё должно быть на высшем уровне. Из вестибюля послышались голоса и я с Модестом Илларионовичем направился встречать гостей.

Если упустить весь официоз встречи желающих меня поздравить, ориентировочно через тридцать минут, в малой гостиной, где мариновались прибывшие гости, появился дворецкий с салфеткой под мышкой и сообщил, что обед подан. Под звуки музыки, которую исполнял оркестр четырнадцатого батальона, стоявшего в Хабаровске, гости во главе с цесаревичем и мною, как виновником торжества направились к столам.

После третьей перемены блюд слово для тоста взял наместник Дальнего Востока Его Императорское Высочество Николай Александрович, который сидел за столом по правую руку от меня. Он сообщил гостям, для чего же мы все сегодня здесь собрались, и огласил первый подарок, поздравив с чином сотника с учётом имеющейся льготы Георгиевского кавалера. Посетовал, что прошение было подано без моего ведома, так как хотелось сделать сюрприз. После этого достал из шкатулки, которая стояла на столе пару погон с вензелем «Н.» к парадному мундиру и передал их мне.

Взяв погоны, я увидел, что на просвете имеется дырка ещё для одной звёздочки. В это время барон Корф, который сидел слева от меня, предварительно разгладив свою шикарную бороду, передал мне небольшой фужер, на дне которого золотом блеснули две звезды. Увидев, данные действия, все офицеры встали за своими столами. Вслед за ними поднялись и остальные гости, в том числе и женщины.

«Хорошо, что в посуде всего грамм сто. Иначе вечер мог для меня закончиться, не начавшись, — подумал я, беря фужер. — Ну, с Богом».

Делаю тихий резкий выдох и небольшими глотками выцеживаю отличную по качеству водку. Ловлю звёздочки губами, достаю их изо рта, целую, по очереди прилаживаю к погонам, после чего кладу их на стол. Приняв стойку смирно, докладываю: «Ваше Императорское Высочество, Ваши превосходительства, господа офицеры, представляюсь по случаю присвоения очередного воинского чина, сотник Аленин-Зейский».

«Фух, мля!» — это уже про себя.

После троекратного ура, исполненного офицерами и поддержанного частью гостей без погон, все выпили и уселись за столы. Через небольшой промежуток времени, вновь поднялся из-за стола цесаревич и произнес.

— Уважаемые, дамы и господа, теперь я хотел бы сделать подарок имениннику.

Николай изобразил ладонью какой-то знак, и один из флигель-адъютантов, встав из-за стола, вышел из гостиной. Буквально через несколько секунд он вернулся в сопровождении лакея, который нёс футляр из лакированного дерева где-то метра полтора в длину, полметра в ширину и толщиной сантиметров сорок. Про себя до сих пор, несмотря на пять лет жизни в этом мире, сбивался на метрическую систему мер. Подойдя ко мне, офицер свиты расстегнул замки на футляре, который держал лакей, и откинул верхнюю крышку. Увидев, что было внутри я поражённый замер.

В выложенном изнутри бордовым бархатом футляре, в выемках лежала винтовка, чью марку я не смог определить, с прикреплённым оптическом прицелом. Насколько я помнил, это был первый небольшого размера кольцевой прицел Августа Фидлера, основанный на схеме рефлекторного телескопа с прицельной сеткой. Фидлер запатентовал его в одна тысяча восемьсот восьмидесятом году и изготовлял мелкими партиями. Каждый прицел чуть ли не на вес золота. А лет через пять в моём мире Карл Роберт Калес в Вене основал производство данных оптических прицелов и подарил ему свою фамилию. Кроме винтовки с прицелом в футляре в выемках лежали шомпол, маслёнка и три обоймы с патронами.

«Вот это золотой подарок! — подумал я. — Получив сегодня ножи от братов, я решил, что надо встретиться с кузнецом дядькой Каллистратом. Может он мне поможет соорудить что-то похожее на ПУ 91/30, если у него есть более менее нормальная техническая база. У самородков и не такое встретишь. А тут действующий образец прицела».

Я непроизвольно подошёл к футляру и провёл рукой по ложу и прикладу винтовки. Взгляд задержался на небольшой металлической пластинке, прикреплённой к прикладу, на которой была выгравирована надпись: «Моему спасителю, Тимофею Аленину-Зейскому. Николай».