Спаси и сохрани…

Спаси и сохрани!

Спаси и сохрани!

«И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину: встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо злодеяния его дошли до Меня… Тогда сказали ему: скажи нам, за кого постигла нас эта беда? какое твое занятие и откуда идешь ты? где твоя страна и из какого ты народа?»

– Прекрасно, мой мальчик! – услыхал Джон смеющийся голос Вирского. Он захлопнул книгу и недовольно уставился на непрошеного гостя.

– Как вы сюда вошли? Я запирал дверь на ключ.

Гость снова засмеялся своим рассыпчатым смехом, который заполнил все пространство гостиничного номера.

– А я попросил консьержку открыть дверь. Я сказал ей, что ты мой друг и я желаю сделать тебе сюрприз. Разве мы не друзья, Джонушка?

Вирский по-хозяйски расхаживал по номеру, внимательно рассматривал все предметы и обязательно трогал их, едва касаясь длинными пальцами. Он был похож на слепого.

– Чтение Библии на ночь и по утрам – похвальная привычка, – рассуждал он, – но не советую читать Евангелие.

– Почему? Отец Браун всегда советовал мне читать Евангелие на ночь, а Библию утром, – возразил Половинкин.

– Ну, разве для того, чтобы крепче заснуть, – развязно продолжал Вирский. – Ведь ты же не веришь в эти сказочки о воскресшем Иисусе? Обрати внимание, даже его ученики не сразу в это поверили. Пока не явился некто и не сказал, что он и есть воскресший Иисус. Уверен, в глубине души каждый из учеников понимал, что перед ними находится шарлатан. Какими же нужно быть идиотами и слепцами, чтобы не узнать своего учителя, с которым они делили кров и пищу! Тем не менее они приняли правила игры этого мошенника. Уж больно велик оказался соблазн.

– Ваша логика хромает, – недовольно сказал Половинкин. – Какой смысл было объявлять себя воскресшим Иисусом, заставить в это поверить, а потом раствориться в воздухе на горе Елеонской? В чем была выгода?

Вирский подскочил к его кровати.

– Откуда ты знаешь, что было на уме у этого человека? – живо спросил он. – И кто за ним стоял? Что же ты не встаешь с кровати, мой мальчик? Может быть, ты меня стесняешься? Ах, как это прекрасно! Скажи мне, почему целомудрие ценят только в девушках? Это неправильно! Нет ничего прелестнее стыдливого юноши! «Голый отрок во ржи…» – писал поэт Михаил Кузмин. Эй, вставай! Видишь, я отвернулся!

Пока Джон поспешно одевался, Вирский продолжал слоняться по номеру и рассуждать:

– Стыдливость не просто страх своего обнаженного тела. Это первая ступень человечности, первый робкий шажок из мира животных. Так считал философ Владимир Соловьев. Непременно почитай! И вообще – займись самообразованием.

«Он болтлив, как Барский», – подумал Джон.

– Болтливость не порок: – Вирский словно угадал его мысли. – Да, я люблю поболтать! Кто сказал, что молчание – золото? Молчание обнажает отсутствие смысла в мироздании. Словесный поток, если он правильно организован, заполняет трещины мирового смысла, напитывает их влагой и позволяет произрастать всем цветам. Это понимали в Греции и Риме, где риторика была почтенным искусством. Скажи на милость: разве не почтенно искусство повара, который из куска сырого мяса готовит аппетитный ростбиф, а из теста печет жирные русские блинчики, – обожаю их, с икоркой, с семужкой, с гусиной печенкой! Но разве люди, которые способны приготовить что-то вкусненькое из сырых слов, меньше заслужили уважения…

– Палисадов тоже кулинар слов? – спросил Половинкин. Он уже оделся и сидел в кресле, наблюдая за Вирским.

– А ты проницательный мальчик! В самом деле, Палисадов – словесный кулинар. Но это плохой кулинар. Настоящий повар уважает продукты, из которых готовит. Для Палисадова слова не имеют ценности. Он может использовать замороженные слова, высушенные и даже провонявшие. Готов поручиться, что свои зажигательные речи он пишет не сам. На него работает студент Литературного института.

В дверь постучали… Официантка в псевдорусском кокошнике, приторно улыбаясь, внесла поднос с кофе, булочками и бутылкой коньяка. При виде спиртного Джона передернуло.

– Я не буду пить!

– Неужели? – лукаво уточнил Вирский. – Позавчера ты вел себя по-другому.

– Откуда вы знаете?

Вирский сделался серьезен.

– Шутки в сторону! С этого момента, Джон, вопросы задаю я. Как ты посмел напиться в самолете с незнакомым человеком! Кто он?

– Лев Сергеевич Барский, профессор русской литературы. Он показался мне порядочным человеком. Но вы правы: он ужасно много пьет!

– Этот порядочный человек мог оказаться агентом КГБ!

– Сначала я тоже так подумал. Я даже спросил его об этом. Но он меня разубедил. Отец Браун часто говорил, что гораздо выгодней поверить в то, что незнакомый человек сам говорит о себе, даже если он при этом лжет. В этом случае не надо придумывать о нем что-то свое, что тоже может оказаться ложью. Но в первом случае ошибка не будет такой обидной.

– Интересная мысль! – задумался Вирский. – Но она не годится для России. Здесь все так запущенно! Здесь каждый может верить, что говорит о себе чистую правду, и при этом лгать. И наоборот.

Он с наслаждением пригубил коньяк.

– Кстати, о твоем приемном отце. Тебе повезло с ним! Но боюсь, что многое, чему он тебя научил, в России не принесет тебе пользы. И даже может быть опасным для жизни. Скажи, ты часто вспоминаешь своих настоящих родителей?

– Это вас не касается!

– Ошибаешься, милый, – продолжал Вирский. – Меня это очень касается. Не лукавь со мной! Зачем ты приехал сюда?

– Вы знаете об этом лучше меня.

Вирский засмеялся, стукнув себя костяшками по лбу.

– В самом деле – я забыл. У меня столько дел!

– Хорошо, – сказал Половинкин. – Детства своего я не помню и вспоминать о нем не хочу.

– Это исчерпывающий ответ. А мать? Ты не думаешь о ней?

На лице Джона изобразилась сложная гамма чувств.

Вирский с интересом наблюдал за ним.

– Я-никогда-не-видел-своей-матери, – сквозь зубы процедил Джон. – Кажется-она-умерла.

– Ее убили, – уточнил Вирский, – и ты это знаешь. Ты стараешься выглядеть спокойным, но губки твои дрожат. Нет, Джон, тебе меня не обмануть! И самого себя – тоже.

Вирский вдруг сделался ужасно взволнован. Он вскочил с кресла и забегал по комнате, хватая все предметы подряд и роняя их на пол.

– Великая сила – кровь ! Можно обмануть всё, но ее обмануть нельзя! Слушай мой второй вопрос. Он может показаться тебе неприличным, но ответить на него ты обязан. Был ли у тебя сексуальный контакт с женщиной?

– Родион Родионович…