Сказала и ножкой шаркнула.

— Нельзя? — переспросил Меньес.

— Там какая-то старая тайна, — улыбнулась девочка. — И охрана. Но все знают, где это.

— Чудесно, — даже улыбнулся глава проверяющих и еще раз огляделся, не хотелось, чтобы коллеги появились в столь неподходящий момент и спугнули это дитя. И местные учителя явно будут лишними. — Давай ты меня проведешь. Вдруг ваш директор действительно там.

Девочка пожала плечами и повела. Пока они шли, она успела пожаловаться, что их не пускают во множество интересных мест, наверняка только потому, что раскрыть тайну боятся и хотят себе присвоить. Меньес мысленно с ней соглашался, желание что-то оставшееся с давних времен как-то себе присвоить он понимал и не одобрял.

И на странные шорохи пожаловалась, после чего Меньес вслух догадался из-за чего ему всю ночь снились мыши.

Мыши девочку заинтересовали и она сказала, что очень похоже. Но какая-то ее подруга утверждает, что на самом деле это призрак, а не мыши. Призраков в школе вообще много, просто они на глаза кому-то редко показываются.

И, наверное, Меньес от этой девочки мог бы узнать еще много всего интересного. Но, увы, они уже пришли. Она, выглянув за угол, указала пальцем на дверь, возле которой, сидя на стуле, дремал тот самый крепыш, прибегавший с тапком. Сказала, что лучше туда не пойдет, а то учителя рассердятся, дополнительные задания начнут давать. И шустро ускакала, когда Меньес ее с благодарностями отпустил.

«Дети вообще такие наивные», — думал он, медленно и плавно, практически бесшумно подходя к двери, за которой была тайна и, возможно, директор.

Крепыш похрапывал, прижимая к груди знакомый тапок. Меньес одарил его презрительным взглядом — тоже еще охранник — осторожно открыл дверь и смело шагнул в сумрак за ней.

— Что за идиот, — сказал Ливин и присвистнул, кажется, восхищенно.

Остальные зрители пока молчали, но смотрели кто с удивлением, кто с явной насмешкой. И этих зрителей появлялось все больше и больше, они толкались у двери, менялись местами, кто-то похоже, даже стул принес и теперь над головами толпившихся у двери людей возникала то одна, то другая дама. Даже пигалица — местный хозяйственник — посмотрела со стульчика, опираясь на кого-то рукой.

— Ну, а что я еще мог сделать? Это ведь логично, детей бы моя сеть поймала, обездвижила и не дала им вляпаться в «колодец», а на то, что туда полезут какие-то взрослые идиоты, я как-то не рассчитывал, — был явно солидарен с Ливином его партнер по азартным играм.

Меньес прямо видел, как он размахивает тапком перед собеседником, выражая все свое негодование.

И, да, настолько нелепо Меньес давно себя не чувствовал. Он даже злиться толком не мог, потому что все пытался сообразить, как же попал в эту неприятность. Вот как можно было взять и пойти туда, куда не пускают по какой-то причине детей? Сейчас вдруг стало понятно, что раз не пускают, то вовсе не потому, что там какая-то ценная тайна. Что это вообще за тайна, о которой знают все?

И по репутации какой удар. Попробуй теперь заставь местных учителей относиться серьезно, после того, как они все похихикали у этой двери.

— А подошли бы каменщики, они бы меня разбудили. Не дураки же они лезть туда, не разбудив меня, после того, как я вчера полдня рассказывал про любопытных детей и про защиту от их любопытства, — продолжал кому-то рассказывать любитель поносить тапок в руках.

— И долго он там висеть будет? — тоном человека, уставшего от всеобщего идиотизма спросил его собеседник.

— Я подумал, что повисеть с часик некоторым личностям не помешает, может после этого перестанут амулеты разбирать на запчасти, — виновато сказал крепыш. — Но это же не наш ученик. Наши знают, что если попались, надо висеть и не рыпаться, а то хуже будет. Этот же пытался выбраться. В общем, не знаю я. Может через пять минут свалится, а может и через пять дней, смотря что он там наворотил.

— А может и через пять лет, — прозвучал за спинами все прибывавших зрителей веселый голос Ливина. — Вы не беспокойтесь, мы и без него можем проверку провести. Но то, что у вас там «колодец» с подозрением на активность…

— Вы тоже не беспокойтесь! — повысил голос собеседник владельца ручного тапка, и Меньес наконец узнал местного директора. — Мы уже отправили запрос на специалистов. И если секретариат не начнет наш запрос откладывать, появятся они уже завтра!

— А у нас тут черная бабочка в силовой паутине, — еще больше развеселился Ливин. — А если приедут те, кому он успел потоптаться по мозолям… вы знаете, он совсем недавно очень весело проверял частные лаборатории в столице. Крайне весело. У одного нужного вам специалиста даже чучело чудища сжег. То ли случайно, то ли боялся, что эта страхолюдина действительно однажды оживет… хм, а напишите ему напрямую. Уверен, он будет здесь уже к вечеру.

И Меньес понял, что ненавидит этого скользкого типа гораздо сильнее всех запахов вместе взятых, всех пигалиц-хозяйственников, всех спящих на посту охранников, всех девчонок-учениц и вообще всех-всех-всех.

— Да, отличная идея, — несколько рассеяно сказал директор.

И Меньес понял, что напишет. Прямо сейчас. И на магического гонца денег не пожалеет, чтобы доставил мгновенно.

И он ничего с этим сделать не мог. Даже протестовать не мог, место же опасное. Начнет протестовать, будет выглядеть еще глупее, чем есть.

А понимания от директора этой школы не дождешься. Может он вообще мечтал как-то очернить репутацию главы проверки. Наверняка мечтал. Может он ту девчонку подослал, вспомнить бы еще, как она выглядела. Потому что, как сказал тапконосец, мелких светленьких учениц у них тут примерно треть.

Нужно было к ней присмотреться.

Но что уж теперь?

Теперь, главное, выбраться из паутины и закончить работу. И тогда он на них всех посмотрит. Посмотрит, будет ли им весело.

Тем более, то, что их ученики опасны, он уже практически доказал.

Ну, ему так казалось.

Хотя чем именно опасны в реальности, он понимал весьма смутно.

— Вот тебе и Бетмен, — проворчала Вика, когда Нира слезла с табуретки, опираясь на руку вездесущего Глена. — И уверена, он будет мстить, не себе же за собственный идиотизм по голове стучать.

Нира кивнула.

Выглядел грозный глава проверки презабавно. Он висел, растопырив руки-ноги, за его спиной словно развевался черный