Норман Блум, на самом деле, – своего рода гений. Если изучать достаточно независимые явления и искать соответствия, некоторые, конечно, будут найдены. Если мы знаем только о совпадениях, а не об огромных усилиях и многих неудачных попытках, которые предшествовали их обнаружению, мы можем поверить, что было сделано важное открытие. На самом деле это только то, что статистики называют «ошибочным подсчетом благоприятных обстоятельств». Но, чтобы найти столько совпадений, сколько нашел Норман Блум, требуются большой навык и самоотдача. Это, возможно, безнадежная цель – продемонстрировать существование Бога посредством числовых совпадений тем, кто этим не интересуется, не говоря уже о тех, кто не разбирается в математике. Легко представить, чего бы достиг в другой области Блум со своими талантами. Но есть что-то выдающееся, я считаю, в его пламенной преданности и прекрасной арифметической интуиции. Это сочетание талантов, которое, можно сказать, дано Богом.

Кдесяти годам я решил – почти не ведая о сложности проблемы, – что Вселенная плотно заселена. В ней слишком много места, чтобы была заселена только одна планета. И судя по разнообразию жизни на Земле (деревья сильно отличались от большинства моих друзей), я решил, что живые организмы на других планетах должны выглядеть очень необычно. Я пытался представить их внешний вид, но, несмотря на все мои усилия, я всегда представлял своего рода земную химеру – смесь существующих растений и животных.

Примерно в то время один друг познакомил меня с романами Эдгара Берроуза о Марсе. Раньше я сильно не задумывался о Марсе, но в приключениях Джона Картера он предстал передо мной удивительным, обитаемым инопланетным миром во плоти: древнее морское дно, большие насосные стации на каналах и разнообразные существа, некоторые весьма экзотические. Были, например, крупные животные с восемью ногами, тоаты.

Эти романы было интересно читать. Поначалу. Затем постепенно начали возникать сомнения. Неожиданный поворот сюжета в первом романе о Джоне Картере, который я читал, был связан с тем, что он забыл, что на Марсе год длиннее, чем на Земле. Но мне казалось, что, если ты летишь на другую планету, первым делом ты проверяешь длину дня и года. (Кстати, я не помню, чтобы Картер упоминал такой примечательный факт, что марсианский день почти такой же длительности, что и земной. Складывалось впечатление, что он как будто ожидал увидеть знакомые черты своей родной планеты где-то еще.) Затем я натолкнулся на случайные детали, которые сначала поразили меня, но по здравом размышлении разочаровали. Например, Берроуз мимоходом замечает, что на Марсе на два основных цвета больше, чем на Земле. Я долго представлял с крепко закрытыми глазами новый основной цвет. Но это всегда оказывался или грязно-коричневый, или сливовый. Каким образом на Марсе может быть еще один основной цвет, тем более два? Что такое основной цвет? Он связан с физикой или с физиологией? Я решил, что Берроуз, возможно, не знал, о чем говорил, но он определенно заставлял читателей задуматься. И в тех многочисленных главах, в которых не о чем было задумываться, были достаточно злобные враги и воодушевляющие бои на шпагах – более чем достаточно, чтобы удержать интерес десятилетнего мальчика, вынужденного проводить лето в Бруклине.

Год спустя, по чистой случайности, я наткнулся в соседнем кондитерском магазине на журнал Astounding Science Fiction. Взглянув на обложку и пролистав его, я понял, что именно это я и искал. Я еле наскреб необходимую сумму, открыл его на случайной странице, сел на скамейку неподалеку от магазина и прочел свой первый современный научно-фантастический рассказ «Пит все исправит» (Pete Can Fix It) Раймонда Джоунса – добрую историю о путешествии во времени и последствиях ядерной войны. Я знал об атомной бомбе – помню, как восторженный друг объяснял мне, что она сделана из атомов, – но впервые я увидел социальные последствия разработки ядерного оружия. Это заставило задуматься. А маленькое устройство, которое Пит, автомеханик, прикреплял к автомобилям, чтобы прохожие могли совершать короткие предостерегающие поездки в пустынное будущее, – каким оно было? Как было сделано? Как можно попасть в будущее и затем вернуться обратно? Если Раймонд Джоунс знал это, то не рассказал.

Я понял, что меня зацепило. Каждый месяц я с жадностью ждал выпуска журнала. Я прочитал Жюля Верна и Герберта Уэллса, прочитал от корки до корки первые две научно-фантастические антологии, которые смог найти, сделал оценочные карточки, похожие на те, что я любил делать для бейсбола, по качеству историй, которые прочел. Многие из историй я оценивал высоко по вопросам, которые они ставили, но низко по ответам на них.

Во мне все еще живо что-то от того десятилетнего мальчика. Но в общем и целом я старше. Мои критические способности и, возможно, даже литературные вкусы улучшились. Когда я перечитывал роман Рона Хаббарда «Конец еще не настал» (The End Is Not Yet), который я впервые читал в четырнадцать лет, меня настолько поразило, насколько он хуже, чем я помнил, что я серьезно рассматривал возможность того, что у этого автора два романа с одним и тем же названием, но разного качества. Я больше не могу принимать все на веру, как раньше. В «Нейтронной звезде» (Neutron Star) Ларри Нивена[90] сюжет вращается вокруг удивительной силы приливов и отливов, возникающих под действием сильного гравитационного поля. Но нас просят поверить, что через сотни или тысячи лет во время обычного межзвездного космического полета о таких силах забыли. Нас просят поверить, что первое зондирование нейтронной звезды проведено пилотируемым, а не автоматическим космическим аппаратом. От нас просят слишком многого. В романе идей идеи должны работать.

Те же чувства терзали меня много лет назад, когда я читал у Верна описание путешествия на Луну и невесомости, которая была возможна только в том месте в космосе, где не действовало притяжение Земли и Луны, и у Уэллса об изобретении антигравитационного минерала каворита: почему каворит все еще находится на Земле? Не должен ли он был давным-давно улететь в космос? В мастерски снятом научно-фантастическом фильме «Молчаливый бег» (Silent Running) Дугласа Трамбулла деревья, находящиеся на борту космического корабля в огромных закрытых экосистемах, постепенно гибнут. Неделями ведутся тщательные исследования и мучительные поиски решения в текстах по ботанике, и наконец оно найдено: растениям, оказывается, нужен солнечный свет. Герои Трамбулла способны строить межпланетные города, но забыли закон обратных квадратов. Я был готов не обращать внимания на изображение колец Сатурна в виде газов пастельных тонов, но не на это.