Вроде как. Вот именно. Карс’сел и Рис’сейль слишком умны, чтобы в это поверить. Даже живя вдали от столицы, Леон умудрился повлиять на происходящее. И Гарт абсолютно не понимал, как княжичу это удалось.

Предложение связаться с Карс’селом и поддержать его сторону было понятно. У старшего сына больше прав на престол. Но надеялся ли Леон, что эта поддержка поможет ему выжить? Не факт. Поначалу Гарт с удовольствием принял участие в организации переписки, а потом понял, что здесь что-то нечисто.

Глаза ему открыл Харс, пояснивший, что Леон переписывается и с братом, и с сестрой. Причем никаких важных писем через руки Гарта не проходит. Впрочем, как и через руки других курьеров. Харса безумно раздражало, что он не мог понять, каким способом Леон связывается со своими родственниками. А Гарт неожиданно понял, что неприязнь княжича к Ордену паладинов вполне обоснованна. Похоже, Харс читал переписку. А может, не только он.

Кстати, неприязнь к ордену была еще одной примечательной чертой Леона. Кажется, он вообще первый эльф, который выразил им недоверие. Но с его легкой руки трещина пошла по всему Эйсвиру. Карс’сел и Рис’сейль постепенно избавились от привычки советоваться с орденом. И прекратили их вводить в курс дел. Да, орден не мог напрямую вмешиваться в борьбу за трон и уж тем более поддерживать какого-то одного кандидата. Но советовать-то было можно?

Можно. Было. Пока Леон не влез. Теперь представители ордена, для того чтобы получить информацию, вынуждены были задействовать свои связи. Однако те, кто рвался во власть, не хотели ей делиться. И в Айсвериуме, впервые за всю его историю, сложилась ситуация, когда орден не держит происходящее под своим полным контролем.

Гарт не удивился бы, если бы Леону это аукнулось. Стрелой между глаз, например. Однако похоже, что древняя клятва сдерживала орден куда надежнее, чем казалось. Его представители, по всей видимости, были ограничены не только в своих возможностях влезать в междоусобные войны, но и в устранении лиц княжеской крови. Иначе тот же Харс давно бы уж расстарался. Он Леона явно терпеть не мог за его многочисленные выходки.

Княжичу, впрочем, все это было по барабану. Он вообще никого не собирался допускать ни в свою жизнь, ни в свои тайны. Даже подарок в виде наложницы ничего не изменил. Наоборот. Кажется, Леон стал еще более параноидально относиться к вопросу собственной безопасности. Даже убежище начал строить, хотя к подобным мерам эльфы обычно начинают прибегать на закате своих дней. Когда врагов накапливается слишком много.

Харс, кстати, несмотря на весь свой опыт, далеко не сразу понял, чем занимается Леон. Ну тренируется и тренируется. С момента попадания на остров к совершенствованию тела и магии княжич относился очень серьезно. И только когда башня, окруженная стеной, уже выросла, Харс спохватился. И попытался пристроить туда нужную ему прислугу. Тщетно. Впускать в свою башню кого бы то ни было Леон совершенно не хотел. И, если честно, не совсем понятно, как он сам туда попадал. По подземному ходу?

Существование летающей льдины стало потрясением для всех. А скорострельное оружие заставило Харса окончательно выйти из себя. Это надо же было додуматься до конструкции, которая выплевывала серии арбалетных болтов на огромной скорости, подзаряжаясь, видимо, от какого-то артефакта! Причем эффективность оружия была очевидна после первого же взгляда на расстрелянные им доспехи.

Тогда Гарт впервые подумал, что у Леона, возможно, есть шанс остаться в живых. Просто потому, что его убийство слишком дорого обойдется.

Леон

Пальцы легко порхали по льду, оставляя свой след. Магия плавила и преобразовывала прозрачный кусок. Как там говаривал Микеланджело? Беру мрамор и отсекаю все лишнее? Ну, где-то так и есть. Видимо, в самой эльфийской сущности заложена потребность творить, поскольку я не могу прожить без этого ни дня. Пальцы начинает покалывать, а настроение портится. Подозреваю, что изготовление скульптур – это способ сбросить лишнюю энергию.

Хотя, конечно, не все объясняется так просто. Иногда вдохновение так меня захватывает, что я творю не то, что требуется, а нечто совершенно несуразное. Вот сейчас, например. Я и сам не понял, как у меня получилась змея. Огромная, ядовитая и весьма опасная. Цветной лед передавал все переливы ее чешуи, а раздувшийся капюшон предупреждал любого, кто рискнет подойти ближе.

Вот почему у меня получилась именно змея? Не птичка там или рыбка, которую вполне можно продать, а это жуткое чудовище? Какие бессознательные ассоциации мной владели? Сложно сказать. Просто накатило вдохновение, и вуаля. Вышло то, что вышло. Может, это своеобразное отражение моей сегодняшней сущности?

Да, знаю, знаю. Обычно попаданцы представляют себя какими-нибудь более крупными хищниками, типа волков. Но я точно змея. Скользкая и скрытная. Неприятно признавать, но это так. Постоянные попытки выжить превратили меня в двуличного типа, который никому не доверяет, и чьи поступки всегда имеют двойное, а то и тройное дно.

Вот что я сделал, когда башня выросла, и ее больше невозможно было представить как объект для тренировок? Я тут же познакомил Харса с оружием, которое изобрел. Ну так, в качестве намека. Расстрелял на его глазах несколько списанных доспехов. Правда, не рискнул дать Харсу попробовать самому приобщиться к смертоубийственной забаве. Он парень неглупый, может понять, как все устроено. А я не хотел давать лишний козырь в руки ордена.

И без того, к сожалению, не все секреты удается держать в руках. Цветной лед, например, производили уже многие эльфы. Мои изделия отличались разве что печатью Айсвериума да более оригинальным дизайном. В конце концов, за моими плечами был тысячелетний опыт человеческой цивилизации, которая стремительно развивалась. И очень многие вещи, которые производили люди, нравились и эльфам.

За изделиями из цветного льда прибывали и орки (Шер так и не стал единственным моим контрагентом), и даже гномы. Знаменитый Гюнтер, закупающийся оптом у Айсвериума, решил посетить и мой скромный остров. Видимо, не желал мириться с наличием конкурентов. И правда. Зачем зарабатывать много, когда можно получить еще больше? Гномы – парни прагматичные, они сразу выгоду чуют.

Впрочем, встреча с Гюнтером не закончилась ничем особенным. Я просто не мог поставлять изделия в тех объемах, в которых ему требовалось. А ушлый бородач признавал произведения искусства только с клеймом Айсвериума. Что ж. Теперь не один только я произвожу подобный товар, так что придется открыть нечто типа торгового дома на паях с Гюнтером. Чтобы и он не тратил время, мотаясь по острову и собирая мелкие заказы, и производители получали прибыль без лишней суеты.

Если бы не наличие на острове Этес’сель, я сказал бы, что жизнь удалась. Однако эльфийка отравляла мое существование с удручающей регулярностью. Она постоянно требовала внимания. Я периодически ставил ее на место, напоминая, кто здесь хозяин, Этес’сель обижалась, но ее обиды хватало ненадолго. А потом все начиналось сызнова. Интересно, какая же у нее конечная цель? Вывести меня из себя, чтобы я в пылу сказал что-нибудь важное? Или просто помешать моей деятельности? Типа, Рис’сейль не сильно помогу, но зато и Карс’селу тоже?