«Смотря какая семья», – прочитал я.

Вполне разумный ответ, подумалось мне. Взрослый. Взвешенный. Большинство сирот на его месте ухватились бы за возможность попасть в приемную семью обеими руками.

– Ты помнишь дядю Уилли?

Он кивнул, коснувшись бейсболки кончиками пальцев.

– Ты согласишься переехать к нему, пока власти будут разыскивать твоих родителей?

Мальчуган показал на меня, и я кивнул.

– Я больше там не живу, но я часто навещаю дядю. Насколько я знаю, он собирается поселить тебя в моей бывшей комнате.

Майки показал на шахматную доску.

– Она твоя. Ты можешь взять ее с собой.

Снова вооружившись бумажным полотенцем, мальчуган еще раз протер каждую фигурку и стал укладывать их обратно в коробку, где для каждой имелось свое собственное выложенное фетром гнездо. Щелкнув замочком, он сунул коробку и блокнот под мышку с таким видом, словно готов был ехать к дяде прямо сейчас. В столовой по-прежнему было тихо, и только его пятки под столом выбивали частую дробь.

Я сидел на носу своей яхты и любовался волнующейся под ветром травой. Когда-то «Вдохновение» было морским судном, но во время захвата курьера, перевозившего на нем наркотики, спецназ проделал в его бортах столько дырок, что оно едва не пошло ко дну. Несмотря на это, вернуть яхте первоначальные мореходные качества было вполне возможно, но для этого требовался хороший ремонт, а у меня не было столько денег.

Да, порой огонь автоматических винтовок крушит не только полированное дерево обшивки, но и кое-какие иллюзии.

Впрочем, для плавания по рекам и протокам «Вдохновение» вполне годилось, не говоря уже о том, чтобы спокойно стоять на якоре, служа домом для человека, которому нужно где-то ночевать. Во всяком случае, на воде яхта держалась.

Заделать дырки от пуль было сравнительно легко. Куда труднее (и дороже) было восстановить судовые механизмы. Тем не менее на это я денег не пожалел, так что теперь и двигатель, и все остальное работало как часы, хотя внешний вид «Вдохновения» по-прежнему оставлял желать лучшего.

Именно об этом я размышлял, глядя, как опускается за горизонт солнце и над болотами сгущаются сумерки, когда услышал, как кто-то окликает меня с берега. Поглядев в ту сторону, я увидел Мэнди Паркер, которая размахивала над головой какими-то бумагами.

– Подожди минуточку, я сейчас! – крикнул я в ответ. Через минуту я уже греб к берегу, гадая, как она меня нашла. Должно быть, эта мысль отразилась на моем лице, поскольку, как только я причалил к зарослям униолы, Мэнди сказала:

– Дядя Уилли и «Гугл-карты» – вот и весь секрет.

– Не зря тебя взяли на работу в офис прокурора, – заметил я.

Мэнди рассмеялась. Ее каблуки тонули в мягкой почве, из-за чего ей приходилось стоять буквально на цыпочках.

– Теперь я вижу: ты не шутил, когда сказал, что живешь на воде. – Она протянула мне зажатую в руке папку. – Судья вынесла положительное решение. Мальчик может переезжать уже завтра.

– Ты уже сообщила дяде Уилли?

– Только что ему звонила. Он сказал, что завтра утром первым делом приготовит комнату. – Мэнди немного помолчала. – Я подумала, вдруг ты захочешь поехать за мальчиком вместе со мной.

– Конечно, захочу. Спасибо.

Мэнди оглядела пустынный пейзаж, особо отметив отсутствие соседей, затем снова повернулась ко мне.

– Не представляю, как ты здесь живешь! Ведь это же с ума можно сойти от одиночества!

– Поехали, я тебе покажу.

Она с сомнением воззрилась на челнок.

– Что?! Вот в этом?!.

– Ну да. Впрочем, если вас в прокуратуре обучают ходить по воде…

Мэнди смело шагнула в лодку и, сев лицом ко мне, сказала:

– Если мы опрокинемся и я намочу мой новый костюм, я…

– Что?

Она посмотрела на воду вокруг, на быстро удаляющийся берег и покрепче вцепилась в борта.

– …Пришлю тебе счет из химчистки – вот что!

К счастью, все обошлось. Меньше чем через минуту мы причалили к яхте, и я помог Мэнди подняться на борт.

Только стоя на носу яхты, она сумела в полной мере оценить красоту пейзажа.

– Да-а… – проговорила Мэнди уже совсем другим голосом, в котором не было и тени насмешки. – Ради такого можно мириться с любыми неудобствами!

Солнце опустилось уже совсем низко, и его отраженный от поверхности воды свет стал из насыщенно-янтарного багряно-красно-лиловым с оранжево-желтыми переливами. Торчащие из воды травы потемнели и стали темно-синими, как подступающая ночь.

Сев в кресло, Мэнди сбросила с ног туфли и покачала головой.

– Давненько я не выезжала из города, – добавила она.

– Ты не голодна? – спросил я.

В задумчивости Мэнди провела пальцами по заделанным пулевым отверстиям в рубке. Судя по всему, они не произвели на нее большого впечатления, хотя, возможно, она не знала, что это такое.

– А разве здесь можно готовить?

– Ну, кое-какие ограничения, конечно, имеются, но пожарить рыбу можно в любой момент. Была бы рыба…

– Что ж, рыба так рыба. В жизни надо попробовать все.

В это время суток стаи барабулек поднимались вверх по реке, и сейчас вода буквально кипела от множества рыбешек. Можно было подумать, что здесь происходит какой-то массовый заплыв или рыбьи гонки. Огромные стаи мальков – втрое, вчетверо шире и длиннее яхты, кормились возле травы, то есть – вполне в пределах досягаемости.

Медлить я не стал. Достав накидную сеть-«парашют», я аккуратно свернул шнур, отцепил одно грузило, чтобы она лучше разворачивалась, и, примерившись, метнул ее с кормы. Дав сети погрузиться, я потянул за шнур и вытащил ее на яхту. В сетке бултыхалась рыбья мелочь размером с палец – десятка четыре или больше. Под удивленным взглядом Мэнди я вытряхнул улов на палубу и наклонился, чтобы выбрать подходящих по размеру живцов.

– Похоже, ты проделываешь это не в первый раз, – заметила она.

Я опустил десяток рыбешек в болтавшийся за бортом бидон для наживки, а остальных столкнул обратно в воду. Вынув из креплений два удилища, я насадил живцов на крючки, подцепив острием под верхний плавник, и переставил поплавки на глубину около шести футов. Перейдя на нос, я забросил лесы в воду. Течение тут же подхватило их и потянуло, так что поплавки заплясали на небольших волнах.

Не прошло и нескольких секунд, как оба поплавка исчезли под водой. Я резко подсек, потом передал одно удилище Мэнди.

– Оʼкей, – сказал я. – Наматывай потихоньку.

Чтобы дать Мэнди больше места, я отошел к борту, оставив ее на носу. Во время этого маневра я на пару секунд выпустил Мэнди из виду. В свое время точно так же поступал со мной дядя. Он нарочно оставлял меня с рыбиной один на один, чтобы я научился принимать правильные решения и обрел уверенность. Но на сей раз мои благие намерения привели к довольно неожиданным результатам.