— Эй, харэ там обжиматься!

Вздрагиваю от разрывающего тишину негодующего голоса Оззи и отворачиваюсь, вырываясь из захвата сапфировых глаз.

— Пока вы там занимались херней, мы тут подумали, что бэк не такая уж и отстойная идея, — одобрительно говорит Оззи, зевая, когда мы возвращаемся в тепло. Я устраиваюсь на диване, подтягивая к груди коленки. — Но нам троим наступил медведь на ухо, ты же знаешь, чувак. Шем орет, как раненный мамонт, Райт… — красноволосый не договаривает и ржет, уворачиваясь от летящей в него палочки.

— Поэтому у нас есть вокалистка, баран. Раньше никто не заикался о бэке, а Эванс вообще, бля, загадка хренова. Мы столько дружим и не знали, что ты поешь, — ворчит полусонно Шем и берет энергетик, делая несколько глотков.

— Если вы не забыли слова Купера, нам стоит попробовать что-то новое. Например, бэк, но еще — свой репертуар, свои песни, — пропускает мимо ушей тираду друзей Син, — вчера мы с Джи…

— Вы с Джи, — издевательски повторяет Оззи, кидая на нас ехидные взгляды. Смотрю смущенно на стену, завешанную разными постерами рок-групп… и голыми девицами.

— Стоп, стоп, стоп, чувак, — непонимающе оглядывает всех драммер и хмурится. — Свой репертуар?

— Он еще музыку пишет, — не сдерживаю язвительного тона и невинно поглядываю на Сина.

— Ну, охренеть просто, твою мать! — фыркает Оззи, поднимается и достает из мини-холодильника банку с пивом. — Такое впечатление, что я ни фига тебя не знаю, чувак. Вдруг ты еще припас нам какую-то хрень, типа… засланный шпион, агент 007, работник ООН…

Начинается дискуссия, на Эванса летят все шишки, а я злорадствую, уютно устроившись на диване и почти засыпая.

— Давайте сначала разберемся с репертуаром для Осеннего бала? — устало произносит Син, запуская длинные пальцы в волосы и откидывая голову на спинку кресла. — А затем подумаем, что делать дальше.

— Тогда по домам и продолжим завтра? — вымученно говорит Райт и надевает курточку.

— Да, мы засиделись, — Шем согласно кивает и зевает.

Ночь раскрывает секреты, о которых раньше никто не подозревал. Ночью мы чувствуем себя свободней, а разговоры становятся откровенней. Ночь создана для того, чтобы мы совершали необдуманные поступки, о которых, возможно, потом пожалеем или же… нет.

***

Руперт Браун появился так же неожиданно, как и моя любимая мамочка. Как я поняла со слов Тинки, Триша не собиралась покидать Эдмонтон, что очень странно. Эта женщина любила теплые страны, а родной город навевал на нее тоску, уныние и депрессивное настроение. Она разбавляла скуку походами по магазинам и светским тусовкам в закрытые клубы. Думаю, здесь ее держал только новоиспеченный любовник, с которым она вернулась из Багам.

Меня поражало, как мама быстро меняла мужчин, словно перчатки: избитая годами фраза очень точно описывала всю суть Триши Браун. Насколько генетика тонкая штука: мы совершенно разные, даже внешне не похожи, а внутренне — тем более. Единственное, что я взяла от одного из родителей — любовь отца к пению и музыке. Он этим дышал, жил, любил путешествия, своих друзей, гитару. Руперт Браун никогда не жалел о своем выборе: покинуть семью и гастролировать по миру, радуя людей своим творчеством.

В пятницу, когда мы снова засели после уроков в гараже Шема, сделали перерыв и заказали еды из круглосуточного ресторана, раздался звонок мобильного. Нехотя потянулась к телефону, размышляя, кому я вдруг понадобилась: Тинки, Трише…? Папе.

— Привет, Джинни, — услышала радостный бас отца и невольно улыбнулась, ловя на себе вопросительный взгляд Сина и проговаривая одними губами «Папа». Эванс кивнул и продолжил клацать по клавиатуре ноутбука.

— Привет, ты уже вырвался из оков непрерывных гастролей?

— Не поверишь, но я уже в Эдмонтоне и безумно хочу увидеть свою дочурку. У тебя закончились занятия?

Я накинула на плечи первую попавшуюся куртку и вышла из гаража, ежась от прохладного ветра.

— Да, но я не дома.

— Напиши адрес, я за тобой заеду.

Возвращаюсь в теплое помещение и падаю на диван, поглядывая на Эванса.

— Мой отец вернулся. Хочу с ним повидаться.

Какого черта я должна объясняться перед ним?

— Окей, — безразлично кидает парень. Утвердительно киваю и поглядываю на экран, пытаясь разобраться, чем он занят.

— Что делаешь?

— Разбиваю вокальные партии в программе. Ты же хочешь услышать мой бэк? — косится на меня Эванс, а на красивых губах появляется ухмылка.

Самодовольный болван.

— Да, только и мечтаю об этом, — дерзко отвечаю и закатываю глаза.

Он отрывается от своего занятия и изучающе поглядывает в мою сторону. Внимательный взгляд замирает в районе грудной клетки, заставляя кожу покрыться мурашками. Сегодня на мне пушистая кофта нежного персикового оттенка с V-образным вырезом, которую любезно заставила напялить Черелин.

Она серьезно занялась моим внешнем видом, объяснив свои действия так: теперь, когда я на пике популярности, и в школе только разговоры о новой вокалистке, мне надо выглядеть, как звезда мирового масштаба. Забавно это все, но очень нравится, как девушка каждое утро старательно превращает меня в человека, и не видно серой кожи и синих кругов под глазами.

— Очень льстит такое внимание, Джинет, но ты можешь думать не только обо мне. Еще, например, о домашних заданиях, контрольных, Осеннем бале, который совсем скоро, — издевается Син. Поджимаю недовольно губы, чтобы не нагрубить. Между нами теперь постоянно военные баталии.

— Какой же ты придурок, Эванс, — сердито бросаю на его подкол, слыша сигнал подъехавшей машины. Надеваю курточку, закутываясь в шарф.

— Ты очень милая, когда злишься, Джинет, — говорит мне в спину парень.

Не сдерживаюсь и показываю средний палец, слыша смешок и хохот парней. Я показала средний палец Сину Эвансу. Боже. Самой не верится, что сделала это. От глупой выходки появляется дурацкая улыбка на губах, пока я спешу к БМВ отца. Он опускает стекло и машет, расплываясь в добродушной улыбке.

— Джинни, крошка, как ты повзрослела и похорошела! Тебя просто не узнать! — папа заключает в крепких объятиях, обдавая ароматом дорогих сигар и одеколона, которыми постоянно пользуется.

— Ты тоже, — чмокаю его в щеку и с интересом разглядываю мужчину: небольшая щетина, такие же пронзительные бирюзовые глаза, колечко в левом ухе и светло-русая шевелюра. Не представляю, почему он еще свободен: на него должны вешаться женщины, ведь Руперт Браун — тот еще красавчик. — Ты надолго… или?

Не думала, что так по нему скучала, по его заразительной широкой улыбке, простым шуткам. Мне не хватает немного родительского тепла и заботы. Совсем немного. Несмотря на то, что сейчас меня окружают люди, появились друзья, внутри я все так же одинока. Триша не звонит, занимаясь своими делами, у отца плотный график и