твоей бодрой улыбке. Я понимаю это, глядя тебе в глаза. Ты построила любовь, но эта любовь рушится, а твой маленький кусочек рая окутал мрак. Иногда ты спрашиваешь себя, а стоит ли всех усилий эта битва. Слушай своё сердце, когда он зовёт тебя. Слушай своё сердце, тебе больше ничего не остаётся. Я не знаю, куда ты уходишь, и не знаю, зачем, но послушай своё сердце прежде, чем с ним попрощаться.

Roxette «Listen to Your Heart»

Джи

Суета и выбор репертуара для Осеннего бала начались с понедельника. Тема — «Рок-революция 60-х годов». Не удивительно, что глава школьного совета обратилась к Сину с просьбой выступить на вечере. Во-первых, своим появлением и новой вокалисткой мы сделаем Осенний бал самым запоминающимся за всю историю школы; во-вторых, это последний учебный год, и что ждало нас дальше — неизвестность, которая лично меня пугала.

Поэтому в понедельник мы основательно засели в гараже Шема, выбирая песни известных групп и исполнителей: The Beatles, The Rolling Stones, The Doors, The Who, Боб Дилан, Рэй Чарльз. Список оказался довольно обширным, потому что в те годы началось «британское вторжение» в американскую культуру, и рок-волна захватила мир.

Что ж, благодаря четверым ребятам, которых помнят и по сей день, мы сидим в гараже и выглядим, как побитые помидорки. Я зеваю, голова не варит, а в ушах смешался мерсибит, рок-н-рол, соул, блюз-рок, ритм-энд-блюз, гаражный рок… Сколько этих направлений? Не сосчитать.

— Почему бы нам всех не удивить? Куда круче, если бы такие известные песни исполняла не только девчонка, — неожиданно даже для самой себя выпаливаю, щурясь на расплывающийся перед глазами экран.

— Что? — Оззи непонимающе косится в мою сторону. Уже почти два часа ночи, и никто не собирается выходить из гаража, хотя зеваю не только я. Шем вообще храпит, пуская слюни на рукав толстовки.

— Мы могли бы для разнообразия поставить кого-то на бэк, чтобы привлечь еще больше поклонников… поклонниц. Это касается не только Осеннего бала, но и группы, — задумчиво протягиваю, ощущая на себе пронизывающий взгляд сапфировых глаз, но сейчас, откровенно говоря, мне пофиг. В голове всплывает разговор с Черелин, а зловещий оскал сгоняет сон. Разворачиваюсь и расплываюсь в безумной улыбке, глядя пристально на Сина, который занят поиском музыки.

— К примеру… Сина, — смотрю на оторопевшего парня и хлопаю в ладоши, чем бужу ворчащего Шема.

— Ты о чем вообще? — спрашивает Эванс, и на его переносице пролегает складка, говорящая о недовольстве, что меня очень даже радует.

— Черелин рассказывала, что ты поешь, — строю из себя дурочку, говоря в настоящем времени, а не в прошлом. Син пел, а не поет, но какая разница, если я могу его позлить. Получается очень даже удачно, судя по каменному лицу. 2:1?

— Ты… поешь? Серьезно, чувак? — хмыкает удивленно Райт, откладывая ноутбук.

— Я не пою, — выделяет каждое слово Син и поднимается, кивая мне, чтобы следовала за ним. Кто-то о-о-очень разозлился. Боюсь-боюсь.

— Что за хрень ты устроила, Джи? — он прислоняется к дереву и достает сигареты. Я обнимаю плечи руками, пытаясь согреться, потому что на улице довольно прохладно, изо рта выходит пар.

— Я подумала, это неплохая идея, если мы удивим… — более безразличным тоном произношу, но меня перебивает его пронизывающий до дрожи голос:

— С чего ты взяла, что я захочу петь?

Он хотя бы не отрицает того факта, что пел раньше. Я цепляюсь за это, прочищаю горло и подбираю правильные слова, чтобы достичь цели.

— Только представь реакцию. Все знают, что в группе вокалистка девушка, но на Осеннем бале они увидят нечто новое. Мы произведем фурор, я в этом уверена, — восторженно говорю, глядя на его сосредоточенное лицо, выражение которого постепенно меняется. — Давай попробуем? Если не получится, мы всего-то отбросим эту затею.

Пелена сизого дыма окутывает серьезное лицо Эванса, пауза затягивается. Не удивлюсь, если он пошлет меня вместе со странным предложением куда подальше.

— У моей сестры очень длинный язык, она много болтает лишнего, — произносит он более расслабленно и выдыхает, криво улыбаясь.

Напряженное тело сдувается, как воздушный шар. Облегченно хмыкаю, ощущая легкость и триумф: мне удалось переубедить Сина!

— Фанатки будут на седьмом небе от счастья, когда узнают, что гитарист поет. А если ты будешь не только на бэке… — мечтательно произношу, поднимая глаза на темное небо, — ночью всегда приходят безумные идеи, которые в итоге оправдывают ожидания.

— Ночь раскрепощает нас, — слышу тихий голос Сина и вздрагиваю. Не от холода. «Не ведись на его соблазнительно-обманчивый тон…», — даю себе мысленный указ.

— Ночью мы совсем другие. Можем сказать или сделать то, на что днем никогда бы не осмелились, — соглашаюсь, стараясь не смотреть на него.

— Ты прекрасно знала, что я когда-то пел, но решила промолчать, — ухмыляется Син, выдыхая сигаретный дым. — Вчера в тебе тоже проснулась уверенность вечером. Это какой-то специальный режим? Днем — скромница, ночью — нет?

Вспыхиваю, но стараюсь скрыть, как его слова огненной волной прошлись по коже.

— Так ты согласен? — специально меняю тему, глядя на полоску света, исходящую от приоткрытых дверей гаража.

— Это так мило, когда мои слова задевают тебя, Джинет, — смеется Син, а я кидаю на него негодующий взгляд. Мило? Мило? Он получает огромное удовольствие от неловких ситуаций! Зато я выгляжу, как маленькая неопытная дурочка рядом с ним. Пикапер недоделанный. И-и-и… Джинет? Называет полным именем, чтобы еще больше позлить?

— М-м-м… Син, — заправляю прядь волос за ухо, смотря пристально в его блестящие глаза. Сейчас они поменяли цвет на загадочную почти черную синеву, — а я вот не понимаю, почему такой парень как ты прячет голову в песок, словно страус, боясь собственных чувств и отрицая их.

Эванс сжимает губы, чтобы не рассмеяться и качает головой, глядя на зеленый газон под ногами.

— Поэтому меня удивляет это, Джинет. Как могут сочетаться рядом робость и безграничная уверенность? Сначала ты краснеешь, затем соглашаешься на свидания с разными мудаками. Давай не возвращаться к теме о чувствах.

Он выплевывает это слово, будто оно неправильное. Я тоже запуталась и не понимаю, что между нами происходит. Син меня раздражает, и одновременно я теряюсь от его слов, неоднозначных взглядов, прикосновений. Какой-то замкнутый круг, который стоит прервать.

— Ты не ответил на вопрос: согласен или нет? Скоро три, нам всем не помешает отдых.

Эванс отталкивается и делает всего два шага — два метра, отделяющие нас друг от друга. Уже не ощущаю прохладного воздуха, когда он всего в нескольких сантиметрах. И как выиграть эту войну?

— Мы попробуем, но я не