Уложил на диван и тут же придавил сверху своим весом. Лавина эмоций затопила сознание, я ахнула от острого удовольствия: как же приятно чувствовать тяжесть мужского тела и свою беспомощность…

Нет. Я не беспомощная.

Надо остановиться.

Я с трудом оторвалась от терзающих меня губ. Стук сердца оглушал.

– Кирилл, прекрати! – взмолилась, захлёбываясь воздухом и страстью. – Не надо! Я не хочу.

– Что ты такое говоришь, милая? – хрипло пробормотал мучитель. Я заметила, как по-звериному сверкнули его глаза. Он не хотел останавливаться, он уже распалился, и у него включилась программа завоевателя.

Новый поцелуй обжёг губы, заставил всхлипнуть и застонать… Я снова растворилась в жаркой неге, проклиная своё безволие.

Мне бешено хотелось снова принадлежать этому мужчине. Но последние крупицы разума, ещё уцелевшие, кричали, что надо сопротивляться из последних сил.

Всё это мы уже проходили.

Один раз я не смогла остановиться, и в результате моя жизнь сорвалась в крутое пике. Сколько сил потребовалось, чтобы выбраться из капкана, в который меня загнала несчастная любовь! Как трудно мне было!

Не хочу, чтобы повторилась та ситуация. Я-то уверена в своих чувствах и знаю, что всегда буду любить Кирилла.

А он?

Удовлетворит мимолётную страсть, а потом… Потом мы будем просто поддерживать хорошие отношения ради ребёнка. Кирилл будет приезжать за сыном, улыбаться мне, спрашивать, как дела, даже целовать в щёку. Словно всё в порядке.

А что останется мне? Ждать этих встреч, мечтать о них, готовиться, с тоской и надеждой ловить каждый взгляд Кирилла…

Нет, не надо мне этого счастья… Нельзя сейчас уступать. Пока у нас ничего не было, пока я не капитулировала, я остаюсь суверенным государством. А иначе сама себя перестану уважать…

– Кирилл… Отпусти, пожалуйста.

– Ну что ты…

– Я требую!

– Малышка…

– Нет. Отпусти меня, – как заведённая повторяла я, и не узнавала своего голоса. Страсть и мука изменили его.

– Милая… Ты же знаешь, что нам будет хорошо… Мы оба это знаем, потому что однажды уже попробовали… Тогда я улетел с тобой. Ты невероятная… И сейчас мы тоже улетим… Только не отказывайся…

Сильные ладони жадно исследовали моё тело, и от каждого их движения я была готова стонать. По венам струились огненные реки, меня выкручивало от желания, оно становилось болезненным, и в то же время настолько сладким, что хотелось плакать…

Собрала остатки воли и, балансируя на грани помешательства, нашла силы дать отпор:

– Кирилл, нет! Не надо.

– Соня…

– Отпусти же!

Кирилл с приглушённым звериным рыком убрал руки, выпуская меня на волю. Поднялся с дивана, посмотрел с досадой – глаза горели отчаяньем пополам с возмущением.

Я тоже подскочила, одёрнула задранную футболку. Щёки пылали огнём, а тело сотрясалось от нервной дрожи.

– Что же ты так сопротивляешься, Соня… Неужели настолько неприятны мои прикосновения? Аж трясёшься вся. Ладно, как хочешь… Прости, не хотел заставлять тебя нервничать, ты и так из-за статьи разволновалась, а я тебе добавляю. Пойду, наверное.

Кирилл обречённо махнул рукой и направился в прихожую.

– Спасибо за чай, Соня.

Я вышла следом за ним из комнаты, прислонилась к стене… Смотрела, как Кирилл одевается, и мне казалось, что из меня вытекает жизнь. В горло будто насыпали битого стекла, глаза жгло от подступающих слёз, нервы звенели… Хотела что-то сказать, объяснить, но не могла вымолвить ни слова.

КИРИЛЛ

– Кирилл Андреевич, а вы уже можете летать? Что говорят врачи? Нужно запланировать две командировки – в Шанхай и Барселону. Вы же помните, какие там глобальные вопросы. Партнёры ждут и не теряют надежды с вами встретиться, – объявил помощник.

– Планируй на конец недели.

– Отлично. Всё организую и сообщу вам детали поездки. Но это будет уже завтра.

– Конечно. Сейчас ты свободен, Андрей, на сегодня у нас всё. Иди, отдыхай.

– Спасибо, Кирилл Андреевич.

Помощник собрал со стола целый ворох бумаг – документы, отчёты, распечатки – и рассортировал по файлам. А Казанцев вышел из кабинета в гостиную, освещённую мягким светом, достал из бара запотевший штоф, уселся на диван и погрузился в размышления. Видимо, они были невесёлыми, так как время от времени мужчина подбадривал себя небольшой порцией ледяного, но обжигающего напитка.

Понедельник выдался напряжённым. Сначала Кирилл от души поругался с Ашотом Сергеевичем. Тот приехал в отель прямо к завтраку, и, когда спустились в ресторан и уселись за стол, признался:

– Извини, дорогой, фабрику совсем передумал продавать. Самому нужна.

– Ты с дуба рухнул, Ашот? – изумился Казанцев. – Я же согласился почти на все твои заоблачные требования. На горло себе, можно сказать, наступил. Всё ради тебя!

– Условия изменились, друг. Сейчас я бы, может, и хотел… Ты хорошую цену предложил… Но… Не могу, брат, прости, – туманно ответил бизнесмен, отвёл взгляд и тяжело вздохнул. – Никак.

Интуиция, без которой не выжить ни одному предпринимателю, подсказала Кириллу, что дело не обошлось без Гурьянова. Этот серый кардинал из областного правительства наверняка приложил здесь руку.

Кирилл не сдался без боя – заново попробовал уломать строптивого партнёра. А потом махнул рукой:

– Да и пофиг! – сказал с нескрываемой обидой. – Как хочешь, Ашотик. Нет так нет. А я в соседней области уже приглядел предприятие, между прочим. Оно в два раза больше твоей фабрики, да и куплю гораздо дешевле – раза в три.

– А профиль? – насторожился несостоявшийся партнёр.

– Не важно! – отмахнулся Кирилл. – У меня два объекта закрылись, надо где-то размещать свободное оборудование. Вот туда всё и загружу. А ты упустил отличную сделку.

Ашот Сергеевич насупился, ещё раз тяжело вздохнул, отхлебнул из бокала апельсинового сока. Ожесточённо ткнул вилкой сосиску и пробубнил:

– Да я сам не рад, дружище. Но в данной ситуации от меня ничего не зависит…

Деловой завтрак закончился на минорной ноте, оба бизнесмена остались недовольны.

Потом в течение дня Кирилла ждали сотни звонков и несколько совещаний. Работа обрушилась лавиной, как и всегда в понедельник. Разбирался с партнёрами и поставщиками, ругался, убеждал или восхищался – по ситуации.

Периодически закидывался таблетками, так как от напряжения сразу начинало ломить затылок. Это жутко раздражало, почти бесило. Кирилл привык быть здоровым и сильным, а теперь стоило лишь в уме сложить пару трёхзначных цифр – и вот уже голова трещит, будто сунул её под асфальтоукладчик.