О том, чтобы поехать в клуб к Матвею и там хорошенько поколотить боксёрский мешок или даже спарринг-партнёра, и думать было страшно: Кирилл представлял, как каждый удар будет рикошетить ему в мозг обжигающей и пульсирующей болью…

В обед после третьей конференц-связи удалось выкроить пятнадцать минут, чтобы пообщаться с Анечкой. Дочка с няней съездили в местный «Детский мир», удачно попользовались папиной карточкой, и теперь малышка хотела показать свои приобретения.

Аня за руку отвела отца из кабинета в свой номер. Кирилл осторожно сжимал детскую ладошку и, как всегда, удивлялся, насколько она крошечная и нежная. Каждый раз у него сжималось сердце от жалости и пронзительной любви к дочке. Те трое партнёров, на которых он успел жёстко наехать сегодня утром, ни за что бы не поверили, что он способен быть настолько чутким и ласковым.

– Ой-ёй! Как же мы полетим домой? – заметил Кирилл, рассматривая кукольный дом и семейство львов. – За один раз всё не увезём.

– Не-а! Папа, а ты купи ещё один самолёт!

– Думаешь?

– Ага. Надо же ещё и Олежкины игрушки перевозить.

– То есть, ты хочешь сказать, что Олежку мы заберём с собой?

– Конечно!

– Я бы очень этого хотел, солнышко.

– Ура-а-а-а-а! – закричала и запрыгала Анютка. – А Олежкину маму возьмём?

– Олежкину маму… – задумчиво повторил Казанцев. – А вот тут у нас большая проблема.

– Братик её очень любит.

– Ещё бы! У него невероятная мама. А тебе она нравится, солнышко?

– Да! Она красивая! Но я ей не нравлюсь. – Аня тут же отвлеклась, схватила льва с детёнышем и начала ими играть, придумывая на ходу сценку и разговаривая разными голосами.

– Подожди, малыш, – напрягся Кирилл. – Почему ты так решила, зайка?

– Не знаю. Но мама братика меня не любит, – повторил ребёнок. – Она на меня не смотрит.

Отец обнял дочку, а с ней и двух львов:

– Анечка, думаю, ты ошибаешься. Олежкина мама очень добрая и милая. Не может быть, чтобы такая очаровательная девочка, как ты, ей не понравилась.

– А, ну хорошо! – беспечно согласилась Анюта и «поцеловала» Кирилла в обе щеки двумя львами. – Папа, ты сейчас опять пойдёшь работать? Хорошо, иди! А мы пойдём на водопой! Там много еды! Поймаем антилопу! Йехохо! Антилопа вкусная!

– Ты права, малыш, пойду уже работать.

– А я правда очаровательная девочка, пап? – Вопрос дочки настиг Кирилла уже в дверях номера.

– Конечно! Самая лучшая, даже не сомневайся, – обернулся он.

– А почему тогда няня говорит, что я вредная, капризная, избалованная и всю душу ей вымотала?

Кирилл беззвучно выругался, глаза вспыхнули гневом. Он понимал, что если дочка запомнила и без запинки произнесла все эти слова, значит, она их слышала много раз. Анютка не могла похвастаться отличной памятью, как у Олежки.

– Прямо так и говорит?

– Да!

– Знаешь, у человека бывают минуты слабости или грусти. Или отчаяния. Тогда он может сказать, что угодно, но это не будет правдой.

– А, поняла! Значит, я всё равно хорошая?

– Очень! – Кирилл вернулся к дочке, поднял её под потолок, посмотрел в маленькое личико снизу вверх. Длинные золотые волосы свесились шёлковыми лентами. – Ты самая лучшая! Самая красивая! Самая удивительная! И я тебя безумно люблю. А если кто-то будет тебя обижать, я превращусь в льва и буду рычать и кусаться. Вот так: рррыу-у-у-уыыы-у-у-урррррр.

Анютка захохотала и задрыгалась в руках отца. Кирилл оставил дочку в номере, а сам отправился в кабинет. Лицо у него было сосредоточенное, почти злое.

*****

По дороге поманил пальцем Валентину Николаевну и увёл за собой в люкс, где устроил няне промывание мозгов. Та охала, всплёскивала руками, клялась, что никогда не обзывала Анечку, ну что вы, просто малышка такая фантазёрка!

От её фальшивого тона у Кирилла ломило челюсти.

– Я же всего два месяца у вас работаю, Кирилл Андреевич, – залебезила няня. – Непросто так сразу найти подход к ребёнку.

– Вроде у вас отличные рекомендательные письма, вы опытный специалист. Почему же у вас ничего не получается?

– Я буду стараться, обещаю!

Заверения Валентины Николаевны его не убедили. Кирилл снова пришёл к выводу, что, вернувшись в Москву, придётся искать новую няню. Сколько их сменилось за короткую Анину жизнь!

Следующие два часа ушли на то, чтобы подготовиться к битве с Гурьяновым. Кирилл понимал, что швейная фабрика, которую увели у него из-под носа, это пробный шар. Удар получился довольно чувствительным, объект был необходим Кириллу, он пошёл на уступки Ашоту и уже думал, что фабрика у него в кармане. Да не тут-то было!

И это только начало. Затем функционер придумает новую гадость, он не остановится.

Как жадно в «Венеции» Гурьянов смотрел на Соню! Видимо, чиновник давно на неё облизывается, скотина подлая. Кирилл начинал кипеть, как лава в жерле вулкана, от мысли, что, не появись он в городе, его синичка рано или поздно стала бы добычей этого типа. Гурьянов пошёл бы на любую гнусность и хитрость, чтобы прибрать Соню к рукам…

С дочкой Кириллу удалось сегодня пообщаться, а вот забрать Олежку из садика и отвезти на айкидо он уже не смог – полтора часа разговаривал по видеосвязи с важным партнёром, прервать диалог было нельзя.

Выдохнуть удалось только поздно вечером, когда Кирилл отправил помощника в его номер, а сам расположился в гостиной в компании штофа и тяжёлых мыслей.

Слова дочки о том, что Соне она не нравится, его обескуражили. Считается, что детей не проведёшь, они всё чувствуют. Да и сам Кирилл, когда они вчетвером ходили в ресторан, уже заметил, что Соня не выказывает особой нежности к Анютке.

Так она и не обязана.

Соня плохо относилась к Дане, и имела на это полное право. Она могла невольно перенести своё отношение к бывшей начальнице на её дочку. Безусловно, Соне очень трудно переступить через обиду, нанесённую Даной. И захочет ли она прикладывать усилия?

В спальне у Ани портрет матери – наверняка Соне будет неприятно его увидеть. Кирилл бы давно спрятал это фото, но не может лишить дочку памяти о маме. А ему и самому больно смотреть на улыбающуюся ослепительную блондинку.

Потому что перед глазами сразу встаёт другая картина…

Он никогда не забудет, как несчастный отец Даны рыдал у постели умирающей от рака дочери. Как он сам каменел сердцем, наблюдая, как жена, потерявшая от химиотерапии все свои роскошные золотые волосы, прижимала к груди крошечную дочку и шептала потрескавшимися губами: я выживу, я выживу.

У неё не получилось. Крошка с карими глазищами, точно такими же, как у мамы, осталась сиротой. В марте Анютке исполнится шесть лет, хотя выглядит она едва ли на пять. Он признался Соне, что никогда не любил жену, и это правда. Но вот дочку он просто обожает. Кирилл может достать для неё хоть луну с неба, но единственное, что он не может – вернуть ребёнку маму.