Есть ступенька! И еще одна! Но до чего же они скользкие! Не дай бог упустить: внизу икает Франног, якорь мгновенно убьет старика, раздробив ему кости.

На меня обрушился веер брызг. Лихая пляска корабля чуть не вырвала поперечину из рук. Мудрец, уже подступивший к лестнице, вдруг клюнул носом и упал на колено.

– Не спать, убью! – гаркнул я, преодолев еще одну ступеньку. – На ноги, старая зараза! – Я специально кричал обидное, чтобы взбодрить старика (да кому вру – я, правда, от всей души его костерил).

Мудрец привстал… все понял и кивнул со слабой ухмылкой. «Выстрел» крутанулся, черпнул бортом, и налетевшая волна подхватила старика в зеленую ладонь. Я едва устоял, судорожно стискивая поперечину. Мудрец прокатился до штирборта и неминуемо был бы смыт, если бы не канат, который он намотал на локоть. Якорь в моих руках дернулся, канат натянулся… и мудрец, из-под которого выдернули водяную перину, шлепнулся на палубу, как огромная мокрая лягва.

– Аргх! Вставайте! Вставайте! Ик! Ик! Ик!

Франног приподнялся и, вяло перебирая руками, начал подтягиваться к баку. Я едва удерживал якорь; мало того, что весил он немало, так теперь на него пришлись лишних семьдесят килограммов старого мудреца. В борт «Выстрела» ударила очередная волна, и снова мудрец воспарил на водяной подушке. Однако теперь он прочно держался за буксирный канат. Наконец, панически перебирая руками, он подобрался к подножию трапа, и я смог возобновить восхождение. Франног поспевал следом, из опасений встав на четвереньки.

Площадка на баке была скользкой, словно ее полили маслом. И темно-красной от размытой крови. Я выпрямился и облегченно вздохнул. Прислонив якорь к фальшборту, отобрал у Франнога буксирный канат и торопливо привязал его к стальному кольцу, которое специально для таких целей было ввернуто возле бушприта.

Теперь остается уповать на милость богов. И… на удачу? Улучив миг между приступами икоты, я склонился к мудрецу:

– Франног, дайте мне подзатыльник!

– Ч… ик!.. что?

– Мне нужна неудача! Невезуха! Облом!

– Сыно… ик-ик!

Мудрец все еще стоял окарачь. Он принялся замедленно вставать, но я не утерпел: бранясь, сгреб отвороты халата и вздернул старикана на ноги.

– Прямо сейчас! Каждый миг на вес золота!

Франног кивнул, кое-как размахнулся, и вяло шлепнул меня по затылку.

– Слабосильно! Ахарр! У девки и то сильнее выйдет! Вспомните, как я вам плюху отвесил! Ну же! Месть!.. Нет, снова не годится! Франног!

– Что, сын мой? – кротко воздел очи мудрец.

– Ваша мама жила с павианом!

– Ах ты, сявка!

Чудодей с размаху врезал мне по сопатке, да так, что я чуть не вылетел за борт.

– Ой! – Я схватился за разбитый нос и едва придержал ответный удар.

– Ох… Сын мой! У тебя кровь! Прости…

– Угм!.. Хорошо… но мало! Для верности отвесьте мне пинка!

– Сынок!

– Не чинитесь, не в гостях, старый вы хрен! Бейте смело! – Я повернулся спиной, ощутив на губах вкус крови. – И не забывайте про павиана и мамашу! Ох!.. Да не туда-а-а-а, выше!.. Где вас учили пинки раздавать? Вс-с-с, как больно-о-о!..

«Выстрел» дал значительный крен, окунувшись левым бортом по шпигаты. Якорь начал падать на мои ноги. Я подпер его коленом, чуть не рассадив коленную чашечку.

Итак… Довольно ли невезения, к которому я почти не приложил стараний, для нужной мне удачи?

Море начинало шуметь, и этот звук прорывался сквозь рокот грома. Верный признак, что волны растут. Нельзя терять ни секунды! Я схватил якорь за поперечину, и, поднатужившись, попытался взгромоздить его край на планшир. Нет… Непомерная тяжесть! Одно дело тянуть якорь волоком, совсем другое – поднять его выше пояса и перевалить за борт, особенно после того, как тебя чуть не стрескал сакральный вампир.

– Франног!

– Ась? – Мудрец подался вперед, орлиное лицо бледненькое с прозеленью, как у свежего покойника, под глазами круги.

– Хватайтесь за нижний конец! Поднимайте! Я не осилю один!

– Но…

– За петлю от каната! Быстрей!

– Моя спина!

– Аргх! Выбирайте между спиной и жизнью! Вы… Павиан… Ваша мать… Я вам сейчас такое про нее расскажу!

Франног молча поймал якорь за петлю, ахнул и приподнял, побурев от натуги. Вены взбухли на его высоком лбу и шее. Я вложил в рывок все силы без остатка. Шум волн и громовые раскаты заглушили надрывное пыхтение горе-мореходов, перемежаемое ругательствами, самые непристойные из которых доносились из уст мудреца.

Поперечина улеглась на планшир. Я поднажал: перехватывая за витки каната, вздергивая, рывками продвигал якорь вперед.

А Франног взялся за поясницу и скрючился вдвое:

– Мой позвоночник!

– Стойте! – Теперь я едва удерживал якорь, чтобы тот не плюхнулся в волны. – Эрт шэрг… Мне нужна ваша помощь! Толкайте якорь! Он должен упасть от наших совместных усилий. Неудачи… Ну же? Не мне вам объяснять! Если я столкну якорь один, он может утонуть. Ну и мы тогда… следом.

– Ох-ох, Шахнар! – Мудрец уперся в торец якоря. – Непосильная работа в мои годы!.. Х-хак!

И якорь соскользнул в воду, заставив канат с визгом проехаться по планширу.

Утонет? Нет! Он выпрыгнул из воды, как поплавок (черт, я и думать забыл о том, что в шторм торец якоря запросто может пробить дыру в судне!), и запрыгал по волнам, отдаляясь от «Выстрела».

Франног со стоном осел у борта.

Наполнившись водой, печка перевернула остов, почти полностью утопила его. Но якорь остался на плаву! Я на это и рассчитывал. Я начал вытравливать буксир, который дергался в руках, словно я держал за повод дикого жеребца (боже, как я люблю такие средневековые метафоры!).

Только бы выдержали узлы! Нужно быть готовым ко всему с этими неудачами!

Якорь канул во мгле. Канат натянулся и завибрировал. «Выстрел» дрогнул, разворачиваясь носом против волн.

Сказочно!

Суть плавучего якоря проста: дрейфующий по ветру корабль тянет за собой плавучий якорь, однако тот, испытывая сопротивление воды, поворачивает корабль носом против ветра, выводя его, таким образом, из-под удара опасных бортовых волн, которые играючи могут положить корабль набок. А смастерить якорь можно из чего угодно – из парусов, мешков, бочек.

«Выстрел», скрипя и шатаясь, проваливался в бездну, чтобы через миг вновь взобраться по почти отвесному, завитому в бурун скату. Казалось, корабль, замедлив дрейф, стал держаться на воде куда уверенней. Впрочем, это, возможно, была моя иллюзия. Я наклонился и похлопал мудреца по плечу:

– Эгей, старая швабра! Дельце выгорело! Теперь покамлайте Шахнару, чтобы волны не выросли круче мачт! Да, еще… Вашей маманьке – спасибо!