Лив развязала фартук.

— Отлично. Как Пирожок?

— Ему наложили швы и дали антибиотики. Поправится. — Алексис поставила переноску на пол и сбросила с себя плащ. — Огромное тебе спасибо за помощь.

— Не за что. Всегда пожалуйста.

Лив мысленно поморщилась. Диалог звучал неестественно, сухо. Алексис, видимо, тоже это почувствовала, потому что они заговорили одновременно:

— Можешь задержаться ненадолго?

— Мы больше не в ссоре?

Обе умолкли и засмеялись.

— Ты первая, — сказала Лив.

— Я спрашивала, можешь ли ты задержаться.

Лив кивнула.

— На несколько минут. Оставила Аву и Амелию с Маком и…

У Алексис отвисла челюсть.

— Ты оставила их с Брейденом Маком?

— Он отлично ладит с детьми. Девочки его любят.

— О-о, — подруга произнесла это очень похоже на то, как Тея сказала «Вот именно».

— Не придумывай, — засмеялась Лив. — Он просто решил мне немножко помочь. Вот и все.

— Как скажешь, — с улыбкой ответила Алексис. — А ты что говорила?

— Когда?.. А, ясно. Просто… — Лив закусила губу. — Я хотела убедиться, что между нами нет обид. Мы не общались с тех пор, как я заходила сюда в прошлый раз, и разговор окончился как-то странно.

Алексис с облегчением вздохнула.

— Это моя вина. Я слишком резко отреагировала.

— Я тоже.

Алексис взяла переноску и кивком позвала Лив за собой на кухню.

— Много было посетителей?

— Не очень. Я справилась.

Алексис снова поставила переноску с Пирожком на пол.

— С поиском работы есть успехи?

— Нет.

— Даже с «Парквеем»? Я сама звонила их шеф-повару.

— Они ответили. Назначили собеседование на следующую неделю…

— Замечательно!

— …а потом отменили, не объяснив причины.

Алексис погрустнела.

— Думаешь, Ройс подсуетился?

Лив пожала плечами.

— Это единственное объяснение. Грозился меня погубить и выполняет свою угрозу. — Вздохнув, она села на табурет у стены. — Не знаю, что делать. Джессика отказывается уходить. Мак даже предложил ей работу. Любую работу. Она не хочет.

Алексис поставила перед Пирожком миску с водой.

— Может, просто бросить это дело?

— Не могу. Должен быть способ его остановить. Мы пытаемся найти имена женщин, которые работали там до меня и ушли при странных обстоятельствах.

Руки Алексис замерли.

— Зачем?

— Чтобы я могла с ними поговорить. Узнать, известно ли им что-нибудь и хотят ли они против него выступить. — Лив закусила губу, мысленно споря сама с собой о том, стоит ли ей замолчать или все же спросить. — А ты… знаешь кого-нибудь?

Алексис медленно поднялась. Покачала головой.

— Мне нужны только имена, Алексис. Больше ничего.

— Извини, но я не могу.

Боже, неужели они опять к этому вернулись?

— Почему? Я не понимаю…

— Если человек не говорит об этом открыто, я уверена, на то есть причины.

— Ты знаешь кого-то?

Алексис поморщилась.

— Я не могу назвать тебе ее имя.

Лив вскочила на ноги.

— Ты кого-то знаешь!

Лицо Алексис окаменело.

— Надо понимать, когда остановиться, Лив. Та история, когда у твоей сестры были проблемы с мужем, тебя ничему не научила?

Лив почувствовала жар от ее слов, как будто ей в лицо плеснули кипящим маслом. Вот это да! Лив и не подозревала, что Алексис способна ударить по больному. От милых и тихих людей такого меньше всего ожидаешь.

— Извини, — со вздохом сказала Алексис. — Не хотела тебя обидеть.

— Нет, ты права. Когда Тея и Гевин поссорились, я только все портила. Я убедила Тею, что Гевину нельзя доверять, потому что сама не доверяю ни одному мужчине, и это чуть было не лишило их шанса на воссоединение. Я ошиблась, и мне с этим жить.

Алексис подошла и обняла ее.

— Все равно мне не следовало так говорить.

Лив сжала подругу в крепком объятии.

— Ну, мне пора.

Алексис схватила ее за руку.

— Пожалуйста, не злись на меня.

— Не злюсь. — Лив опустила голову, помолчала, но затем выбрала честность. — Я раздосадована и сбита с толку. Ведь я хочу остановить негодяя. И не понимаю, почему ты пытаешься мне помешать.

— Потому что не всякий бой можно выиграть.

Разочарование кипело в ней и обжигало, пока Лив шла к своей машине. Всю обратную дорогу до фермы в голове продолжали звучать слова Алексис. Не всякий бой можно выиграть. Лив отказывалась в это верить.

Спустя полчаса фары ее машины осветили заднюю часть автомобиля Мака возле гаража, и досада уступила место предвкушению. Окно, выходящее на подъездную дорожку, сияло оттенками голубого и белого, как если бы свет внутри шел только от телевизора. Лив поднялась по лестнице и мягко толкнула незапертую дверь. Она не хотела будить девочек. Пару секунд глаза привыкали к полумраку, и то, что она потом увидела, заставило ее сердце забиться быстрее.

Мак сидел на диване, откинув голову на спинку, а девочки свернулись клубочками по обе стороны. Одна рука Мака покоилась на подушках, другая расслабленно лежала на груди. Он спал.

В квартире было чисто. Кружка из-под кофе и тарелка из-под овсянки, которые она оставила в раковине, исчезли. Игрушки девочек выстроились аккуратным рядком вдоль телевизионной тумбы. Он даже навел порядок в груде обуви у входной двери. Все ботинки теперь стояли, как по линеечке, на грязевом поддоне.

Лив постаралась закрыть дверь как можно тише, но скрипнула петля — и за ее спиной прозвучал резкий вдох. Она обернулась. Мак вскинул голову с сонной улыбкой и поднял руку от груди в безмолвном приветствии. Она подкралась к дивану, а он чуть выпрямился и осторожно посмотрел на каждую спящую девочку. Широко зевнув, он вытянул руки над головой, и это ее добило. Зевание и потягивание. Мужественное и одновременно уязвимое.

— Как они себя вели? — прошептала она.

— Сущие дьяволы. — Он улыбнулся, и Лив поняла, что он шутит. — Отлично себя вели. Бегали, пачкались в грязи, все как надо.

— Большое тебе спасибо за помощь.

— Не стоит благодарностей. — Мак встал и снова потянулся. Его футболка приподнялась ровно настолько, чтобы позволить ей мельком увидеть тугую кожу, припорошенную темными волосами. — Ты голодна?