P.S. На Краснопольской, 25 все спокойно».

Петр Иванович отложил листок в сторону. Его рука потянулась к чашке с чаем.

– Я тебе говорила, – вскинулась Лара. – Этот вопрос нужно было решать радикально. Что теперь прикажешь делать?

Новицкий глоточками цедил почти уже холодный чай и молчал. Его взгляд уперся в пузатый бок сахарницы, словно там, на полупрозрачном фарфоре, было написано спасительное решение.

– Нет, ну что это может означать, а? – кипятилась Лара. – О каких, к черту, вопросах идет речь? Что мне обсуждать: пожизненное содержание, виллу на море, полный пансион? Ну что молчишь?

– Раньше… Раньше нужно было думать! – вскочил он и зашагал по кабинету. Стекла в книжных шкафах жалобно зазвенели. Лара тоже потухла, сжалась в комок.

– Может, не ходить, а? – она с мольбой взглянула на мужа. – Может, к черту это послание? Мы ведь могли его и не получить?

– Пойти все-таки придется, – отрезал Петр Иванович. – В конце концов, это может оказаться даже любопытно.

– Любопытно? – переспросила Лара. – А вдруг это милицейская засада? А вдруг это журналисты что-то пронюхали?

Новицкий резко остановился, словно натолкнулся на невидимую стену. Окинув жену цепким взглядом, он на секунду задержался на ее полуобнаженной груди. Молчание длилось недолго, но Лара успела почувствовать себя неуютно. Казалось, муж в уме производит какие-то расчеты и прикидывает, не слишком ли дорого она ему обходится. Появилось необъяснимое желание запахнуть халатик и сдвинуть ноги.

– Если это и произошло, – произнес наконец он, – то нам уже не отсидеться за каменными стенами. Придется идти на контакт, а там – будь что будет. Похоже, в этот раз от нас хотят не только денег.

– Петя, я боюсь! – заныла супруга. – Петя, может, ты как-нибудь сам, а?

– Сам, – насмешливо повторил Новицкий. – Всегда сам. Ты только создаешь проблемы. К сожалению, решать их должен я. Оставайся дома! – прикрикнул он. – И чтобы ни шагу!

Лара с готовностью закивала головой. Слезы, еще мгновение назад висевшие на ресницах, исчезли. Она повеселела…

Новицкий шагнул в полумрак зала и в нерешительности остановился. Посетителей в заведении было немного. Это было затишье между тем часом, когда все нормальные люди уже пообедали, и тем временем, когда в ресторан начнут съезжаться первые праздные компании. В углу, за массивной колонной из искусственного камня, пряталась парочка. Мужчина и женщина, должно быть, искали уединения, потому что, настороженно скользнув взглядами по фигуре вошедшего, снова углубились в беседу. Им не было до него никакого дела. За столиком в противоположной части зала двое немолодых мужчин вели негромкий спор. Один из них что-то писал на бумажной салфетке, изредка отпивая из пузатого бокала коньяк. Второй, активно жестикулируя, что-то пояснял собеседнику. Очевидно, что и эта пара не нуждалась в постороннем обществе. Новицкий был в замешательстве.

– Добрый вечер, – раздался профессионально приветливый голос. – Столик на одного человека? У нас есть потрясающее местечко вон там, у окна. Желаете присесть? Меню?

Вопросов было слишком много. Розовощекий молодой человек был любезен, но чрезвычайно говорлив.

– Я не уверен, – пробормотал Петр Иванович, озираясь, словно его загнали в западню. – Меня должны были встретить. Это… это связано с работой.

Последняя фраза прозвучала как оправдание, но на лице официанта не отразилось никаких эмоций. Его не учили проявлять повышенный интерес к деталям, которые не касались напрямую заказа и чаевых.

– Тогда вас ждут в пещере, слева от водопада.

Фраза напоминала бред, и, будь Петр Иванович здесь при иных, не столь щекотливых обстоятельствах, он не упустил бы случая съязвить по этому поводу. Но грядущая встреча не сулила приятных моментов, поэтому Новицкий начал искать глазами тот самый водопад. Или пещеру?

– Следуйте за мной, – предложил официант, и чиновник покорно двинулся за ним.

Они миновали ресторанный зал и, поднявшись по лестнице, оказались прямо перед мрачной стеной из камня, по которой стекали струи воды. «Это и есть водопад», – подумал Новицкий и, по всей видимости, не ошибся, потому что слева высилось нечто напоминающее скалу. Отворив скрипучую деревянную дверь, они оказались в довольно просторном помещении с очагом и поленницей. Там же стояли стол и стулья, стилизованные под грубую средневековую мебель. Вдоль стены расположилась уютная лежанка, укрытая шкурами. Сидя на ней, можно было любоваться водопадом, шум которого проникал сюда даже через пластиковое окно, которое горе-дизайнер намертво замуровал в камень. Новицкий хмыкнул. Он-то понимал толк в изящных искусствах и к такой вызывающей эклектике относился презрительно.

Стол был накрыт на два прибора.

– Ну, так. А где же…

Петр Иванович повел рукой, словно спрашивая, где его неведомый собеседник. Он и вправду не знал, кто его должен встретить: мужчина, женщина, а может, и целая шайка вымогателей.

Розовощекий юнец подался в сторону. На пороге стояла худенькая девушка, мертвой хваткой вцепившаяся в сумочку. Это была Елизавета Дубровская…

Когда прошла долгая первая минута и к опешившему Петру Ивановичу вернулась способность соображать, он произнес с запинкой:

– Добрый вечер, Елизавета Германовна. Какими судьбами?

Лиза, чье лицо сейчас напоминало белое полотно, прошелестела:

– У меня здесь очень важная встреча.

Новицкий взял себя в руки и довольно бодро проговорил:

– Вот так совпадение. У меня тоже! Андрей Сергеевич, надеюсь, здоров?

– Да.

– Ну, а маменька? Как ее… Ольга Сергеевна?

– Здорова.

– Ну и чудненько!

– Позвольте, а Лариса Дмитриевна?..

– Где же ей быть? Дома, разумеется.

– А…

Теперь, когда обмен любезностями закончился, Новицкий лихорадочно соображал, под каким предлогом выпихнуть Дубровскую из этой пресловутой пещеры. С минуты на минуту должен был появиться собеседник. Его собеседник. Как некстати иногда приносит всяких знакомых. Будь они неладны!

Елизавета стояла на пороге, не предпринимая попыток сесть. Впрочем, уходить она явно не собиралась. Это страшно нервировало Новицкого. Решив, что со светскими условностями покончено, он нетерпеливо заявил:

– Видите ли, Лизонька! У меня здесь важная встреча. Мне нужно сосредоточиться. Не могли бы вы…

Дубровская проглотила комок, стоящий в горле, и без сил опустилась на стул.

– Петр Иванович, вы не догадались? Разве вы не поняли, что письмо писала я? Мне все известно. Это я назначила вам встречу…

Повисло тягостное молчание. Был слышен только шум водопада, струи которого стекали в водяную купель. Беспрестанный, неумолчный шум, который уже начинал действовать на нервы.