Новицкий облизнул губы. Он не сводил глаз с Елизаветы, силясь понять, что за чудовищный розыгрыш пытается сотворить здесь эта девчонка. На роль актрисы его собеседница подходила плохо. Это была не ее роль. Не ее слова. Перепуганное лицо, белые костяшки пальцев, по-прежнему сжимающих ремешок сумки. Где, спрашивается, задор, экспрессия?

– Я, пожалуй, что-нибудь закажу, – сказал Новицкий, раскрывая меню. – Что вы будете?

– Я? Ничего. Или нет. Кофе, будьте добры…

Не прошло и десяти минут, как на столе появились коньяк и легкая закуска. Елизавета нерешительно подняла рюмку с янтарной жидкостью и, следуя примеру Петра Ивановича, опорожнила ее едва ли не до дна. Слегка перехватило дыхание, но лишь на мгновение, потом же приятное тепло распространилось по телу. Кончики пальцев согрелись, а напряжение начало потихоньку отпускать.

– Я не уверен, что мы с вами говорим об одном и том же, – признался Новицкий. – В последнее время я много работаю, понятное дело, устаю. Вполне возможно, что мне только показалось, что вы…

Храбрость во хмелю не многого стоит. Но в этот раз алкоголь сослужил добрую службу Дубровской. Она почувствовала себя увереннее. Достав из сумочки листок бумаги, она протянула его Новицкому.

Он пробежал глазами по строчкам, и лицо его покраснело, не то от выпитого коньяка, не то от волнения.

– Что это? – спросил он.

– Это копия того письма, которое я послала вам. Видите, там подпись: «Агентство добрых услуг». Я составила его на компьютере и адресовала вашей супруге.

Новицкий изучал лицо Елизаветы, пытаясь прочесть тайные мысли, которые, подобно замысловатым иероглифам, должны были пропечататься на чистом, без единой морщинки, лбу. Но, должно быть, он плохо читал по лицам.

– Это малопочтенное занятие, милочка, – наконец произнес он. – Вы можете нажить себе большие неприятности. Если компетентные органы будут в курсе…

– Вы не обратитесь туда. Это не в ваших интересах, – произнесла Лиза и тоже покраснела, но уже от собственной наглости.

– Положим, положим, – пробормотал Новицкий, продолжая рассматривать собеседницу. – До чего обманчива бывает внешность. Глядя на вас, я бы ни за что не подумал, что вы способны на подобные поступки.

Дубровской захотелось вернуть любезность. Поскольку, наблюдая за господином Новицким, не могло возникнуть и мысли о том, что он является соучастником страшных событий. Казалось, он даже мыслит по закону и даже во сне переходит дорогу только на зеленый свет.

– Так что же вы хотите? Денег?

– Я не вымогательница.

Брови Петра Ивановича поползли вверх.

– Вот как? По-моему, в ваших посланиях фигурировали вполне конкретные суммы.

– Мне принадлежит только последнее письмо. Как легко убедиться, там нет денежных просьб. Свое послание я составила по образцу и подобию с тем письмом, которое обнаружила в сумочке вашей жены. Помните ту историю с сумками?

– Еще бы не помнить. Я уже тогда предвидел грядущие неприятности. Ну, так все же, чего вы хотите?

– Только не денег.

– Жаль. С людьми, которые хотят денег, можно договориться.

– Я хотела с вами поговорить.

– А чего со мной говорить? Да и кто сказал вам, что у меня будет к этому интерес?

– Никто, – призналась Лиза. – Но я узнала слишком много, поэтому я не думаю, что ваш рассказ будет интереснее моего.

– Как сейчас любят выражаться молодые – вы берете меня на пушку? Или… как это? Разводите?

– Нет.

– По-моему, болезнь Эммы оказалась заразной. Она тоже говорила о каких-то разоблачениях. А теперь она мертва.

– Да, мертва, – как эхо произнесла Лиза. – И потому я здесь.

– Не вижу связи, – буркнул Петр Иванович.

– Связь есть. Именно слова Эммы послужили ключом к разгадке всех последующих событий.

– Каких именно?

– Извольте… Волей случая в моих руках оказалась сумочка вашей жены. Я прочитала письмо, отправленное каким-то «Агентством добрых услуг». Признаться, адрес Краснопольская, 25, впрочем, и само содержание этого послания были для меня непонятны. Я не собиралась ничего искать, но все тот же господин Случай привел меня к указанному дому. Там оказалась больница для брошенных детей-инвалидов. Что связывало Лару с этой больницей? На первый взгляд благотворительность. Это было единственное разумное объяснение. Первый тревожный звоночек я получила, когда расшифровывала записи Эммы. В ее книжке значилось, что ваша супруга воспользовалась услугами Павла Грека. Она делала пластику живота. Но, как выяснилось, эта операция имеет смысл тогда, когда женщина стремится избавиться от лишней кожи в области живота. Резкая потеря веса, беременность не лучшим образом сказываются на этой части тела. Но все решается оперативно… Лара – модная девушка, тщательно ухаживающая за собой. Она никогда не была толстухой. Но вот ребенка она все же выносила.

– Полный бред. Откуда вам…

– Дослушайте… Действительно, о чем говорить, если для всех Новицкие – бездетная пара, мечтающая о ребенке? Значит, беременность могла быть только тайной, а ребенок – безвестным. Но зачем это скрывать? Ответ один – малыш родился больным, и его лечение бесперспективно. Более того, его недуги напрямую связаны с порочным поведением матери. Кокаин – вот ведь единственная причина врожденной патологии вашего ребенка?

Новицкий молчал. Елизавета не видела его глаз.

– Эмма в том несвязном бреде упоминала про дорожки из белого снега – всем известное сравнение, не правда ли? А, кроме того, про некий дом, где плачут дети… Дело оставалось за немногим. Я приехала туда и побеседовала с заведующей. 15 апреля этого года на пороге больницы была обнаружена корзина с ребенком. Эту дату, кстати, указывал вымогатель в предыдущем послании. Все остальные детали дополняли картину: дорогая одежда на подкидыше, конверт с тысячей долларов, щедрые пожертвования от анонимного спонсора. Все так и было, верно? Ну, как вам после этого спится?

– Неважно, – ответил Новицкий и поднял голову. В глазах его сверкали слезы…

Признаться, Дубровская не была готова к подобной реакции. Она ожидала чего угодно: оскорблений, упреков, насмешек. Петр Иванович мог грозить ей обвинением в вымогательстве, вмешательством «компетентных органов». Он мог рассмеяться и уйти, мог обозвать ее лгуньей. Но ничего этого он не сделал. Напротив Лизы сидел сломленный горем человек. В его глазах не было злобы и ненависти, там плескалась боль…

– Вам интересно, как я сплю? – повторил он. – Вы собираетесь казнить меня? В этом нет смысла, поверьте. Никто не может наказать человека сильнее, чем он сам. Я познал счастье, а потом спустился в ад. Но все начиналось так прекрасно…

Действительно, Новицкий имел все основания гордиться собой. Его карьера развивалась стремительно, дом был полной чашей, жена – редкой красавицей. Жить бы да радоваться. Приятели Петра Ивановича вынуждены были терпеть рядом с собой невзрачных жен, избалованных дочерей богатых родителей, а на стороне содержать смазливых студенток. Новицкому же в этом плане повезло. В его доме царствовала самая привлекательная и желанная женщина на свете, его законная супруга. Его счастье было безмерным. Он окружил жену заботой, завалил деньгами, ожидая, что все это подарит счастье и ей самой.