– Мама, я люблю тебя. Помни это, и спасибо, что ты всю жизнь охраняешь меня.

Мать опустила зонтик. Люди вокруг обходили ее, вероятно, думая: «Folle Anglaise»[14]. Эви помахала дочери.

– Ну вот, застукали. Брайди Брамптон, и я, и мы все любим тебя. Не забудь написать мне, как прошел твой день. Ты точно не хочешь, чтобы я осталась еще на один день?

– Нет, мама, поезжай. Я уже большая девочка.

Она послала матери воздушный поцелуй, как делали девушки вокруг. Некоторые из них выглядели неуверенно, другие смело поднимались по лестнице. Мать вернула поцелуй и ушла. Брайди охватило невыразимое облегчение. Пока мать оставалась с ней, ложь, казалось, достигала гигантских размеров, и в душе Брайди усиливалось желание остаться в кругу семьи.

Она вошла в вестибюль. Девушки стояли молча и неподвижно, глядя на высокий потолок, откуда свисала большая люстра. Затем они, как показалось, все одновременно, повернули головы в сторону роскошной лестницы. Брайди обратилась по-английски к стоявшей рядом с ней девушке:

– Красота, а? Интересно, кухни здесь такие же шикарные? У нас в Холле все такое старомодное, и мы по-прежнему топим печи углем, у нас нет электрических или газовых. Зато нашим гостям нравятся наши блюда. Просто я хочу готовить еще лучше.

Высокая рыжеволосая девушка, явно старше Брайди, развела руками и ответила по-французски:

– Не понимаю.

Без особых усилий Брайди перешла на французский:

– Здесь очень красиво.

– Ты отлично говоришь по-французски.

Девушка улыбалась. Глаза у нее были такими же зелеными, как у тети Грейс. И тут же у нее заскребли кошки на душе. Как хочется домой. Пусть жизнь будет такой, какая она есть, она, Брайди, согласна.

– О, пока еще нет, но надеюсь, что заговорю. Меня учили мама и тетя, потому что я повариха и мне нужно владеть французским. Это красивый язык. Мой дядя Джек и тетушка Грейси тоже говорят по-французски.

Брайди говорила, и из-за того, что она волновалась, французские слова у нее лепились одно к другому. Она продолжала по-французски:

– Я повариха. И мне надо научиться готовить еще лучше. Хочешь, я скажу это по-английски, медленно?

Девушка кивнула, и Брайди повторила фразу по-английски. Поблизости от них несколько девушек, собравшись в группу, перешептывались между собой. Брайди услышала:

– Надо же, вы слышали? Она и в самом деле повариха. Я думала, все тут завершают образование, как мы.

Девушки согласно захихикали. С лестницы донесся громкий мужской голос:

– Дамы, добро пожаловать в Школу кулинарии. Соблаговолите последовать за мной, и мы немедленно приступим к занятиям. Вам предстоит многому научиться.

Рыжеволосая девушка-француженка шла рядом с Брайди, а группа британок протолкнулась вперед, оставляя за собой удушливый аромат духов Шанель. Девушка повторяла по-английски:

– Я повариха, я…

И по-французски:

– Ну вот, я забыла.

Брайди еще раз повторила фразу и добавила:

– Не волнуйся, впереди еще три месяца.

Девушка поправила:

– Четыре. Курс длится четыре месяца.

Брайди кивнула. У нее, правда, только три, а может быть, и меньше, потому что в августе приедет Джеймс.

Они подошли ко входу в огромный зал. В дверях стояла элегантно одетая женщина в черном и указывала прибывшим их места за тесно стоящими круглыми столиками. На сцене стоял длинный стол, накрытый белой парчовой скатертью, заставленный, как показалось Брайди, сотнями винных бутылок. Женщина указала Брайди на место за столом, где уже сидели девушки-англичанки, а француженке – на соседний стол. Девушка, устроившись, повернулась к Брайди и сказала, что ее зовут Марта Дешамп. Брайди представилась как Бриджет Брамптон и добавила, что обычно друзья зовут ее Брайди.

– Поэтому и ты зови меня Брайди.

Она медленно повторила свои слова по-английски и повернулась к своим соседкам по столу. Одна только что шепнула:

– Видите ее руки? Представляю, какая у нее загрубевшая кожа.

– А вы, девушки, тем не менее называйте меня, пожалуйста, Бриджет.

Девицы покраснели, но тут же овладели собой и принялись знакомиться, причем каждая называла свой титул. Брайди ухмыльнулась – у нее дома не пользовались титулами, если можно было без них обойтись. В зале появился эффектный мужчина в темном костюме и с уверенным видом прошел между столиками, направляясь к сцене. Его коротко стриженные черные волосы казались крашеными. Аккуратные усы тоже были черными. Он пружинистым шагом поднялся по ступенькам на сцену и представился: мсье Фавр – и заговорил по-английски с сильным акцентом. В зале присутствовали около тридцати девушек, по пять за каждым столиком. Брайди увидела, что Марта пытается понять, что он говорит, и таких, как она, в зале было несколько. Не поднимаясь со стула, Брайди подвинулась к соседнему столику. По залу разнесся громкий скрип. Мсье Фавр замолчал и вгляделся в зал.

– А, мисс Брамптон, я полагаю. Есть ли причина для вашего перемещения или вам просто так захотелось? Может быть, вам неинтересно?

Девицы за ее столом захихикали. Она встала и заговорила по-французски:

– Разумеется, нет, мсье Фавр, но может получиться, что другим присутствующим слушательницам-француженкам будет неинтересно, потому что они плохо понимают по-английски. Мне объясняли, что повару следует знать французский язык, но я предполагаю, что здесь, во Франции, вряд ли считают, что французские повара должны владеть английским. Зачем, если все рецепты пишутся по-французски?

Она продолжала стоять, ожидая его ответа. Он сначала вкратце повторил сказанное ею на английском, а затем повертел в руках бутылку белого вина, на примере которой он объяснял процесс розлива вина. Губы его были плотно сжаты. Брайди почувствовала, что присутствующие переводят глаза с него на нее и обратно, и задала себе вопрос, не ожидает ли ее самый короткий курс обучения в истории школы. Она уже почти повернулась, чтобы выйти из зала и не подвергаться унижению, но тут заметила, что ее светлость леди Эдит Хардкасл хихикает за своим столом и перешептывается с подружками. Ну уж нет, теперь она не сдвинется с места. Мсье Фавр пронес бутылку вдоль высоких окон зала. На своем забавном ломаном английском он наконец произнес:

– В самом деле, мисс Брамптон, вы абсолютно точны. Мы обычно имеем переводчика, из-за того что наши студентки пересекли Ла-Манш и, вероятно, не имеют нашего языка. Мы подумали, что из вежливости будем говорить на вашем языке. Но вас я продвигаю. Сегодня вы – наш переводчик, и мы посмотрим, как хорошо вы справитесь.

Он жестом показал ей на сцену.

– Присоединитесь ко мне, мисс Брамптон и устраните недостатки школы.