Положение Алексея Разумовского коренным образом изменилось в ночь с 24 на 25 ноября, когда он стал фаворитом не терпевшей нужду цесаревны, вынужденной, чтобы не раздражать Анну Иоанновну, вести замкнутый образ жизни, а императрицы, распоряжавшейся всеми богатствами страны, чинами и званиями. Последовали одно за другим пожалования.

Хотя Алексей Григорьевич и не принимал непосредственного участия в перевороте, вместе с Михаилом Илларионовичем Воронцовым и братьями Петром и Александром Ивановичами Шуваловыми был пожалован придворным чином действительного камергера, в день коронации Елизаветы Петровны, 25 апреля 1742 года, был возведен в обер-егермейстеры и пожалован орденом Святого Андрея Первозванного, а в июле того же года многочисленными вотчинами, расположенными как в окрестностях Москвы, так и на Украине.

Сын вызвал в Москву мать, чтобы та воочию убедилась, каким почетом он пользуется и в каком блеске живет. Этот блеск, однако, оказался не по душе простой казачке Наталье Демьяновне: модные платья из дорогих тканей, модные прически, сложный придворный этикет, фижмы и румяна настолько ее тяготили, что она запросилась в Лемешки, пожелав вернуться к жизни простолюдинки.

Чувство скованности, тоска по привычному укладу жизни одолевали не только мать, но иногда и сына. Тонкостям светского обхождения и придворного этикета его обучали опытные придворные, Григорий Николаевич Теплов и Василий Евдокимович Ададуров, будущий ректор Московского университета.

Способностями государственного мужа Алексей Григорьевич не обладал. Надо отдать ему должное — он не переоценивал своих достоинств, не вмешивался в дела внутренней и особенно внешней политики, в которой был совершенно несведущ, отличался добротой и покладистым характером, доступностью и простотой в обращении. Ленивый, как и его возлюбленная, он вполне довольствовался ролью фаворита у любвеобильной императрицы, не был ревнив и спокойно относился к ее мимолетным связям. Саксонский резидент Пецольд в январе 1742 года отзывался о нем так: «Здесь ходят толки, будто отведенные ему (Разумовскому. — Н. П.) покои граничат непосредственно с опочивальней государыни. Разумовский родом поляк (Пецольд описался. — Н. П.) и хорош собою; так как он в бытность государыни принцессой занимал у нее должность управляющего, то никто и никогда не обращал на него внимания. Он не отличается ни знанием, ни опытностью, ни тонкостью в обращении, что в сущности весьма приятно некоторым лицам, желающим заслужить особые милости, ибо они могут быть, по-видимому, вполне спокойны, так как высочайшая благосклонность выпала на долю человека, совсем для них безвредного». Тот же резидент в 1747 году делился со своим двором запоздалой новостью: «Все уже давно предполагали, а я теперь знаю за достоверное, что императрица несколько лет тому назад вступила в брак с оберегермейстером». Согласно молве, венчание происходило в подмосковном селе Перове осенью 1742 года.

Документ, подтверждающий существование брачных уз между Елизаветой Петровной и Алексеем Григорьевичем, отсутствует, молва опирается, как мы уже говорили, на косвенное свидетельство — щедрые пожертвования церкви, где будто бы происходило венчание императрицы и ее фаворита. Императрица одарила церковь богатыми ризами, церковной утварью, иконами и окладами к ним. Легенду записал в XIX веке Снегирев: «В возобновлении и украшении храма Воскресения участвовали императрица Елизавета Петровна и граф Алексей Григорьевич Разумовский, имевший к нему особенное благоволение. Предания старожилов к этому прибавляют, что на память благодарственного молебна… его глава по ее повелению увенчана императорскою короною, которая и доныне украшает купол. При ней в верхней церкви устроен великолепный иконостас с живописными образами, а нижний пол устлан чугунными плитами, лежавшими дотоле в Синодальном дворе».

С тайным браком Елизаветы Петровны связана еще одна легенда, возникновение которой относится ко времени царствования Екатерины II (мы уже упоминали о ней в начале нашего повествования). Узнав о молве, Екатерина поручила канцлеру М. И. Воронцову подготовить проект указа о награждении Разумовского титулом его высочества, если он представит документы о его браке с императрицей. Воронцов отправился с проектом указа к А. Г. Разумовскому и показал его графу. Прочитав указ, Алексей Григорьевич будто бы отправился за документами, принес их, но Воронцову не вручил, а, поцеловав, бросил в горевший камин.

Оба упоминания о браке, как видим, не подтверждаются внушающими доверие источниками, и мы подробно остановились на этих романтических эпизодах, чтобы читатель убедился, что они, скорее, относятся к мифам, а не к реальным событиям.

Выше отмечалось отсутствие у Разумовского честолюбивых притязаний на власть или попыток оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику правительства. Тем не менее существовало несколько сфер правительственной деятельности, к которым он проявлял живейший интерес и использовал положение фаворита. К ним относится забота о благополучии не только своем, но и своих родственников. 16 мая 1744 года Алексей Григорьевич был возведен в графское достоинство. В грамоте ни слова не сказано, что он был сыном реестрового казака, что в детстве пас стадо, а говорится о том, что происходил он из знатной польской фамилии Рожинских, предки которых поселились в Малороссии. В графы были возведены члены многочисленного семейства Разумовских: мать, братья, сестры; племянницы были пристроены фрейлинами при дворе. Щедрые пожалования землей и крестьянами превратили Разумовского в одного из богатейших людей страны. Особую заботу Алексей Григорьевич проявлял о своем младшем брате, Кирилле. Сам Разумовский, как известно, образованностью не отличался, но ее вполне ценил и стремился вооружить знаниями Кирилла, справедливо полагая, что знания обеспечат ему карьеру. Пятнадцатилетнего брата, получившего домашнее образование, Алексей Григорьевич отправляет для учебы во Францию и в Германию.

Покровительству брата Кирилл обязан назначением в 18-летнем возрасте президентом Академии наук: «в рассуждении усмотренной в нем особливой способности и приобретенного в науках искусства». В 22 года младший брат был избран гетманом Украины.

В покоях фаворита постоянно толпились его соотечественники от старшин до рядовых казаков с какими-либо просьбами. Доброхот не отказывал каждому из них в помощи. Помимо удовлетворения личных просьб, можно привести несколько указов общего значения, нормы которых распространялись на всю Левобережную Украину. В их появлении просматривается влияние фаворита.

К ним относятся два указа от 1742 года, ограничивавшие распространение крепостного права на Украине. В августе того же года появился указ, запрещавший «чинить притеснения населению от воинских команд и чиновников»: запрещалось занимать квартиры «самим собою», то есть без согласия владельцев, постояльцы обязывались расплачиваться с владельцами как за постой, так и за снабжение дровами. Указ распространялся только на Украину. Создается впечатление, будто в других регионах такого рода злоупотребления отсутствовали и постояльцы с охотой расплачивались за оказанные услуги.

Судя по письму генеральной старшины (высшая центральная военная и гражданская администрация в Левобережной Украине, совет при гетмане) к А. Г. Разумовскому, отправленному в 1747 году, фавориту удалось исхлопотать еще род льгот для населения Украины; «при нынешней их скудности» отменены сборы пошлин на три года, а также ликвидированы конские заводы на ее территории и др.