Вернувшегося в Россию в 1717 году Бестужева Петр назначил обер-камер-юнкером к вдовствующей герцогине Курляндской Анне Иоанновне, а в 1721 году — министром-резидентом при дворе датского короля. С этого времени Алексей Петрович использует все средства, чтобы привлечь к себе внимание Петра Великого, — в декабре 1721 года он устроил в Копенгагене роскошное празднование по поводу заключения Ништадтского мира, а в 1724 году добился от Дании признания за Петром императорского титула, что было высоко оценено царем: во время коронации Екатерины в 1724 году Бестужев был пожалован камергером.

В царствование Анны Иоанновны Алексей Петрович занимал дипломатические должности в Гамбурге, Пруссии, Нижнем Саксонском округе. Пика в своей карьере Бестужев достиг в 1740 году, когда 18 августа, за пару месяцев до кончины Анны Иоанновны, по представлению Бирона был назначен кабинет-министром. Этим назначением Бирон, считая Бестужева своим преданным слугой, пытался создать в Кабинете министров противовес Остерману и не ошибся — Алексей Петрович, как было сказано выше, проявил ловкость и расторопность в назначении своего покровителя регентом.

Падение Бирона сопровождалось опалой Бестужева: следственная комиссия в январе 1741 года приговорила его к четвертованию, замененному Анной Леопольдовной ссылкой, лишением поместий и кавалерии. Опала оказалась кратковременной — уже в октябре он неожиданно для многих вельмож появился при дворе, ощущавшем острую нужду в опытных дипломатах.

При Елизавете Петровне потребность в услугах Бестужева возросла еще более — вице-канцлер М. Г. Головкин вместе с немецкой камарильей оказался в опале, и Бестужев в это время был единственным дипломатом, способным выполнять обязанности вице-канцлера и освободить не отличавшуюся трудолюбием императрицу от необходимости вникать в тонкую сеть дипломатических интриг европейских дворов.

Сохранившиеся отзывы современников о Бестужеве изображают его человеком неординарным, обладавшим множеством как привлекательных, так и вызывающих неприязнь способностей: умом, трудолюбием, настойчивостью при достижении поставленной цели, умением постоять за себя в обстановке небывало распространенных дворцовых интриг, хамством. Вызывает уважение такая черта, как умение практически в одиночестве противостоять сонмищу противников и в этом противостоянии добиваться успехов. Естественно, облик Алексея Петровича должен быть многоликим, ибо только сочетание привлекательных черт натуры с коварством и беспощадностью давало ему возможность так долго руководить внешней политикой России.

Недолюбливавшая Бестужева Екатерина II характеризовала его так: «…его несравненно больше страшились, чем любили; это был чрезвычайный пройдоха, подозрительный, твердый и неустрашимый по своим убеждениям, довольно-таки властный, враг непримиримый, но друг своих друзей, которых оставлял лишь тогда, когда они повертывались к нему спиной, впрочем, неуживчивый и часто мелочный». В другом месте своих «Записок» Екатерина пополнила перечень неприятных черт характера Бестужева, отметив его умение руководствоваться, как она писала, отвратительным правилом — «разделять, чтобы повелевать. Ему отлично удавалось смущать все умы, никогда не было меньшего согласия и в городе, и при дворе, как во время его министерства». Неприязненный осадок оставил Бестужев и у Е. Р. Дашковой, встречавшейся с ним единственный раз: «Я видела его всего один раз, да и то издали. Меня поразило фальшивое выражение его умного лица…»

М. М. Щербатов в памфлете отказался от описания внешности Бестужева и поделился своими наблюдениями о его интеллекте и нравственности: «Граф Алексей Петрович Бестужев, бывший при императрице Анне кабинет-министром и добрым приятелем Бирону, за которого он и в ссылку был сослан, человек умный, чрез долгую привычку искусный в политических делах, любитель государственной пользы, но пронырлив, зол и мстителен, сластолюбив, роскошен и собственно имеющий страсть к пьянству». Заметим, М. М. Щербатов был единственным современником, обнаружившим в Бестужеве «страсть к пьянству», — ни один из иностранных дипломатов, по долгу службы часто общавшихся с ним, не заметил у канцлера этого порока.

Много новых штрихов в портрет Бестужева внес Станислав Понятовский, секретарь английского посла Уильямса. У него установились интимные отношения с супругой Петра Федоровича Екатериной Алексеевной, и, как ни старалась великая княгиня держать их втайне, они стали известны двору и императрице Елизавете. Было решено прервать компрометирующую малый двор связь высылкой любовника из России — акцией, совершенной не без участия Бестужева. Совершенно очевидно, что к виновнику прекращения любовных утех Станислав Понятовский не мог питать теплых чувств и изобразился ей «страшилищем». «Пока он не оживлялся, он не умел сказать четырех слов подряд и казался заикающимся. Коль скоро разговор его интересовал, он находил и слова, и фразы, хотя очень неправильные, но полные силы и огня, которые извлекал ртом, снабженным четырьмя обломками зубов, и которые сопровождались сверкающим взглядом его маленьких глаз. Выступавшие у него багровые пятна на синеватом лице придавали ему еще более страшный вид, когда он приходил в гнев, что случалось с ним часто, а когда он смеялся, то был смех сатаны. Он понимал отлично по-французски, но предпочитал говорить по-немецки с иностранцами, которые владели этим языком… Как во всем, он был настойчив в том, чего хотел. Он всю свою жизнь был приверженцем Австрии, до ярости отъявленным врагом Пруссии. Вследствие этого он отказался от миллионов, которые ему предлагал прусский король».

Как видим, отзывы современников разноречивы — одни пытались проникнуть во внутренний мир Бестужева, описать непростые черты его характера, другие сосредоточивали внимание на его внешности. Но все современники отмечали у канцлера наличие незаурядных способностей государственного деятеля, его беспощадность к своим противникам. А противников у него было немало, и приходится удивляться, как ему удавалось наносить им нокаутирующие удары, умея держать и ответные.

Современники справедливо отмечали наличие у Алексея Петровича тяжелого и неуживчивого характера: он был высокомерен, груб, властен, неуживчив и умел с легкостью необыкновенной добывать себе врагов. Он находился в крайне натянутых отношениях не только со многими вельможами, но и с ближайшими родственниками, например с сестрой, из-за того, что она вышла замуж за избранника, оказавшегося ему не по вкусу. Его старший брат Михаил, будучи послом России в Пруссии, писал Петру Ивановичу Шувалову с просьбой, чтобы тот умерил властный характер Алексея: «…дабы он беспристрастно и совместно рефлектовал и подумал бы, как в здешних краях о таком гонении к сестре родной толковать станут». Михаил Петрович просил корреспондента убедить брата считаться с волей сестры: «… она сама собою живет и за кого хочет, за того замуж идет… она задумала лучше замуж, нежели блядовать…» Алексей Петрович никак не мог согласиться, что супругом сестры стал курляндец.

Алексей Петрович был не в ладах и с Михаилом, слывшим среди современником более одаренным человеком. Гофмаршал М. П. Бестужев мог сделать блестящую карьеру, но этому помешали некоторые обстоятельства. Первое было связано с делом Лопухиной, к которому была причастна его супруга, урожденная графиня Анна Гавриловна Головкина, во время следствия подвергшаяся жестокому розыску, то есть пытке. Анна Гавриловна была сослана в Сибирь, а Михаил Петрович оказался на положении вдовца.