За умевшим всем нравиться Лестоком, не скупившимся на обещания, числилось еще одно преступление, впрочем, в XVIII веке не считавшееся тяжким, — получение пенсионов и единовременных пособий от иностранных дворов. Подкуп вельмож считался делом настолько обычным, что о нем знали все. Наглость, чрезмерная алчность и легкомыслие Лестока привели к тому, что он исхитрился одновременно получать мзду от трех дворов: французского, английского и прусского. Все эти дворы зря раскошеливались, ибо после дела Шетарди кредит доверия его приятелю настолько пал, что он практически никому из своих благодетелей не мог оказать помощь.

Сколь низким было доверие к Лестоку, явствует из его разговора с императрицей, во время которого он всячески расхваливал М. И. Воронцова. Выслушав комплименты, Елизавета ответила: «Я имею о Воронцове очень хорошее мнение, и похвала такого негодяя, как ты, может только переменить это мнение, потому что я должна заключить, что Воронцов одинаких с тобой мыслей».

Когда Шапизо подтвердил наличие «особливой дружбы между Лестоком и Мардефельдом», а затем и сменившим его Финкенштейном, что Лесток говаривал о Бестужеве как «недруг о недруге говорить может», и назвал единомышленников Лестока, ненавидевших Бестужева, Елизавета Петровна 13 ноября 1748 года подписала указ: «Графа Лестока по многим и важным его подозрениям арестовать и содержать его и жену его порознь в доме под караулом», повелев при этом никого из слуг не выпускать из дому, а имущество все опечатать.

Руководство следствием Елизавета Петровна, как и ее предшественница Анна Иоанновна и преемница Екатерина II, взяла в свои руки: она внесла дополнения в допросные пункты, предъявленные Лестоку, и из-за кулис наблюдала за допросом.

На допросе Лесток отрицал все выдвинутые против него обвинения: о нарушении запрета частных свиданий с иностранными дипломатами после дела Шетарди он отговаривался незнанием такого распоряжения, частые визиты к Финкенштейну объяснял пристрастием к игре в карты, отрицал получение денег от прусского короля и т. д. Допрошена была и Лестокша — супруга лекаря, но она не внесла в следствие ничего нового — встречи с иностранными министрами она считала приватными свиданиями, а не «тайными конференциями».

16 ноября 1748 года Елизавета Петровна отправила руководившим следствием А. И. Шувалову и С. Ф. Апраксину собственноручно написанный указ с повелением подвергнуть Лестока розыску.

Лесток выдержал пытку и очную ставку с Шапизо и продолжал стоять на своем, даже объявил голодовку. К нему допустили молодую супругу, которую он безумно любил, чтобы она уговорила его «показать сущую правду».

29 ноября состоялся приговор: Лесток подлежал казни, но императрица проявила милосердие — велела наказать кнутом и сослать в Охотск. Но и этот приговор не был приведен в исполнение: Лесток с женой с 1748 по 1757 год содержался в Петропавловской крепости, а затем был отправлен в Устюг Великий.

Поведение Лестока во время следствия свидетельствует о его упорстве и способности переносить истязания, но не о его честности. Источники подтверждают, что он получал одновременно мзду и пенсион от Франции, который ему исхлопотал Шетарди, от прусского короля, о чем было сказано выше, и 600 фунтов стерлингов ежегодно пенсион от Англии.

Елизавета Петровна слыла императрицей милосердной, но когда заходила речь о судьбе ее короны или ее осуждении как императрицы, ее рука подписывала суровые приговоры. Впрочем, они были намного мягче приговоров предшественников и, в конце концов, подтверждают ее доброту.

Опала Лестока означала конец хотя и слабой, но все же угрозе замены немецкого засилья французским.

Суждения о временщиках и фаворитах не должны создавать впечатления об их главенствующей роли в жизни общества. Они, как и лица, занимавшие трон, оказывали влияние на правительственную деятельность, придавая ей специфические черты. Темперамент Петра Великого, его незаурядный талант был подчинен неукротимому желанию поставить Россию в ряд стран с европейской цивилизацией. Жестокая по натуре Анна Иоанновна обрела такого же жестокого и мстительного фаворита Бирона. Их правление придало мрачный колорит десятилетию, известному под именем бироновщины. У сострадательной, с мягким характером Елизаветы Петровны избранником оказался такой же, как и она, ленивец и добряк Разумовский. Жизнь продолжалась, когда трон занимали дети или неграмотная императрица Екатерина I: крестьянин возделывал землю, кормил семью и барина, платил налог, поставлял рекрутов, проливал кровь на поле брани как при Петре Великом, так и при его бездарной супруге или малолетнем внуке, озабоченном главной страстью — охотой. Елизавета Петровна, как мы видели, предавалась удовольствиям. Трон ее привлекал постольку, поскольку он позволял без ограничений пользоваться этими удовольствиями. Забота о государстве ее не волновала, как не волновала и ее фаворита.

В подобной ситуации управление страной осуществляла бюрократия: каждый чиновник, начиная от мелкого клерка и заканчивая президентом коллегии и сенатором, выполнял свои обязанности, очерченные регламентами, уставами, наставлениями и инструкциями.

Бюрократическая система четко определяла отношения между учреждениями и чиновниками, однако степень усердия в выполнении своих обязанностей находилась в зависимости от контроля, осуществлявшегося вышестоящими инстанциями. Отсюда и зависимость слаженности работы правительственной администрации от импульсов, исходивших от верховной власти. При отсутствии этих импульсов и контроля правительственный аппарат превращается в разболтанный механизм, движущийся хотя и по накатанной, но с ухабами по дороге, в силу инерции с каждым годом замедляющей скорость движения. Словом, бюрократическая машина работает исправно, если ее колесики и приводные ремни находятся в рабочем состоянии, если без перебоев работает маховое колесо, если беззаконие не остается безнаказанным, а за отсутствие усердия чиновник привлекается к ответственности. Напротив, слабость верховной власти отрицательно сказывается на работе всего бюрократического механизма, его разболтанность выражается в игнорировании указов и инструкций, нормой жизни становятся произвол и беззаконие.

Бюрократический институт по своей природе консервативен, безынициативен и не только чужд творческому началу, но и враждебно воспринимает новации, пассивно или активно оказывает сопротивление их внедрению. Косность, следование букве, а не духу закона являются характерными чертами бюрократии.

Характеристика роли фаворитов, временщиков и бюрократии понадобилась нам, чтобы обосновать деление 20-летнего царствования Елизаветы Петровны на два примерно равных по времени периода: 40-е и 50-е годы. И во время первого, и во время второго периода трон занимала императрица с одинаковыми наклонностями и привычками: веселая, беззаботная, незлобивая, милосердная; с одинаковым отношением к исполнению своих обязанностей государыни. Пожалуй, главное отличие второго десятилетия для Елизаветы состояло в участившихся недомоганиях, в последние пять лет жизни приковывавших ее к постели. Но как разительно отличается первое десятилетие ее царствования без временщиков и фаворитов с репутацией государственных мужей от второго десятилетия, когда в роли фаворита и временщика выступали братья Шуваловы.