А тут еще, представь, беременная. Ни работы, ни жилья, ни вещей никаких. Постоянно таблетки, на ноге этот аппарат Елизарова. Боли знаешь какие были!.. Мне еще в больнице посоветовали аборт сделать. Предупредили, что или сама загнусь, или ребенок будет неполноценный. Одно из двух, а скорей всего, и то и другое…

– Да уж, – отозвалась Ирина, чувствуя сострадание, обычное сострадание, какое испытывала всегда, когда слышала подобные истории. – И как, решилась?

– А что делать… Тем более я так тогда Феликса ведь любила… Главное не родить было, а выносить хотя бы до семи месяцев. Потом кесарево сечение там… Ну, понимаешь… Но нормально в итоге все получилось. Все-таки семнадцать лет – как на собаке зажило. Аппарат только сняли, и снова стала летать… Однажды иду, останавливаются «жигули». Выскакивает Миха, феликсовский дружок. Он старше его, они вместе в кэпэзэ как-то сидели, потом иногда встречались… Ну, разговорились, он, оказывается, на феликсовских похоронах был, рассказал, как там было… Я ему о своем рассказала. Он меня, в общем, в кафе пригласил, посидели…

Как-то быстро и незаметно оказались в центре. Возле «Ватерлоо» редкое теперь для города оживление – милиционеры устанавливают ограждения перед ступенями, рядом кучкуется народ, разматывают кабели телевизионщики…

– А-а, сегодня же открытие! – воскликнула вдруг Маринка радостно, почти счастливо.

Ирина не поняла:

– Какое открытие?

– Да вот казино открывается наконец-то. В шесть. – Она вскинула руку, глянула на крохотные золотые, кажется, часики. – Через… почти через три часа. Может, посмотрим? Салют, я читала, будет, и вход свободный.

– Нет-нет, извини! – поспешно, испуганно ответила Ирина. – Сына из садика надо забрать. Мама сегодня допоздна работает… – Но в душе против воли уже боролась между тем, чтоб ехать домой и остаться.

– А у вас в садике дежурная группа есть?

– Дежурная?..

– Ну, ночная?

– М-м, вроде да. Но я не знаю, никогда не оставляли.

– Один-то раз можно, наверно…

Они также быстро шли дальше. Ирина молчала. Чего-то ждала. А бывшая одноклассница, будто забыв про «Ватерлоо», курлыкала дальше, мгновенно меняя интонацию с радостной на печальную:

– В общем, Ир, взял он меня к себе. Миха. Я согласилась, конечно. А что оставалось?.. Да и само собой так получилось. У него квартира была двухкомнатная, своя, и я как вдова друга поселилась. А потом и спать стали… В-вот… Миха уже тогда делами серьезными занимался… Это ведь в девяносто втором было, рынки только начались, и сразу эти рэкетиры безбашенные появились, а Миха торгашей охранял. Неофициально, конечно… У него бригада была, брали кое-какой налог с каждого контейнера, с палаток, а те зато жили спокойно. Ну, крыша, в общем… Три года почти мы с ним прожили. Как супруги. – Маринка невесело улыбнулась. – Все было отлично… Отлично… Он быстро раскручивался. Бензин продавал, сигареты. Пивзавод хотел приватизировать. Из-за него, наверно, и застрелили…

– Застрелили? – переспросила Ирина и почувствовала себя персонажем какой-то криминальной передачи; даже поозиралась – не следят ли, не снимают ли их на камеру…

– В девяносто пятом… перед самым Новым годом… – Маринка говорила с трудом и шаг сбавила. – Врагов-то у него хоть отбавляй было… конкурентов то есть… Был бы он жив сейчас, всех бы здесь шеренгами строил… Может, зайдем? – вдруг оживилась она, кивнула в сторону бара «Корона», – по коктейльчику выпьем? И позвоним заодно.

«Куда позвоним?» – хотела спросить Ирина, а вместо этого послушно и молча повернула вслед за Маринкой к «Короне».

Они обогнули стоящую у входа черную иномарку. Обернувшись, Ирина увидела Дмитрия Павловича Стахеева. Он вслед за кем-то забирался в машину… Мягко хлопнула дверца, и машина побежала по улице…

– На таком БМВ тоже бы сейчас рассекал, – как-то злобно кивнула вслед ей Маринка. – Да кого… Миха себе такую б пригнал – все бы попадали.

Ирина, усмехнувшись, кивнула.

Вошли в бар, сели за столик, освещенный толстой, под стеклянным колпаком, свечой. Маринка тут же поманила юношу в белой рубашке жестом хозяйки. Тот, подхватив со стойки папочку, подошел.

– Меню, пожалуйста.

– Две «Отвертки», – ответила Маринка, перекладывая папочку на край стола, – и телефон.

Юноша удалился. Маринка достала из сумочки сигареты «Кэмэл», зажигалку.

– Ты номер садика помнишь?

– Тридцать шестой.

– Да нет… – Маринка как-то снисходительно улыбнулась. – Телефонный номер.

– А… Где-то был… – И Ирина полезла в свою сумочку, где среди помады, тонального крема, ваток, ключей были свернутые листочки с нужными адресами и телефонами.

Копаясь, она в который раз подумала с раздражением: «Книжку пора завести… Невозможно же так!» Магазин, где есть отдел канцтоваров, напротив их дома, но постоянно то забываешь об этой книжке несчастной, то денег жалко, а чаще всего просто лень зайти…

Уже готовая вывалить на стол содержимое сумочки, она наткнулась на бумажку с номером детсадовского телефона. И как раз официант принес два бокала с желтой жидкостью и синими соломинками и громоздкую трубку.

– Спасибо, – совсем вроде небрежно, но в то же время и неуловимо ласково произнесла Маринка. – Давай, Ирушик, диктуй.

Она продиктовала. Через несколько секунд ожидания Маринка протянула ей телефон:

– Говори…

– Алло! – заполошно выкрикнула Ирина. – Здравствуйте!.. А можно воспитательницу из третьей группы. – И добавила на всякий случай: – Очень важно!

– Щас, – отозвался усталый женский голос; в трубке что-то хрустнуло и затихло.

Спустя пару минут, за которые Ирина успела выпить половину приятно отдающего апельсином коктейля, трубка ожила снова:

– Да, слушаю!

– Зоя… гм?.. – Отчество воспитательницы вылетело из головы, Ирина мучительно замолчала; спасибо, на том конце провода подсказали:

– Зоя Борисовна.

– Зоя Борисовна, здравствуйте! Это мама Павлика Губина. – И Ирина с непривычки понесла околесицу, запуталась, боясь сказать напрямую, что сегодня не сможет забрать сына.

– Значит, я так понимаю, – видимо, устав слушать, перебила воспитательница, – Павлик сегодня остается ночевать?

– Н-да, если можно…

– Конечно, можно, Ирина Юрьевна. Что вы! – Голос сделался радушным и успокаивающим. – Это же наша работа… Ничего страшного. Отдыхайте.

– И еще! – боясь, что воспитательница положит трубку, заторопилась Ирина. – У нас дома ведь телефона нет. Так, пожалуйста, если можно, скажите, чтобы Светлана или Аня Степанова зашли к моим… они в том же доме живут, и передали моим родителям…

– Все понятно. Хорошо, я скажу, – опять перебила воспитательница. – Или записку в двери оставят, если никого дома не будет. У нас это оповещение отработано.

– Ой, спасибо вам, Зоя Борисовна! Большое спасибо…

– Ну вот видишь, – как старшая, улыбнулась Маринка, – а ты боялась. Даже юбка не измялась.

Этой своей шуткой она снова напомнила Ирине курящих, гуляющих с парнями своих четырнадцатилетних одноклассниц, и тот заполошный, испуганный голос в ней закричал: «Уходи ты! Иди домой! Домой!» А другой, взрослый и умудренный, заглушил эти крики холодным вопросом: «Зачем?»

– Еще сейчас по коктейльчику… – Маринка плавным