– У тебя какая-то нездоровая тяга к эксгибиционизму, – хмыкнула Катя, когда они без сил опустились на драгоценный персидский ковер. 

– Здесь зеркальные стекла. Нас никто не видел, – заверил Тушнов, сыто поглаживая ее по попке. Через некоторое время он встал. Притащил нераспакованные пакеты. 

– Что ты задумал? 

– Хочу, чтобы ты примерила это все. Пока голая… 

И она примерила. И все-все ей нравилось. Но больше всего – кольцо. Которое Дима без всяких лишних слов надел ей на палец. 

– Не слишком ли мы спешим? 

– Нет. Я начал процедуру развода. 

К счастью, Кате хватило мудрости ни в чем себя не винить. И его не винить тоже. Она просто перевела тему, как будто та, другая, не стоила больше внимания.

– Ты слишком меня балуешь. Мне не нужно столько вещей. Хотя все они прекрасны. 

– Подари что-нибудь дочке. 

– Жанке? – удивилась Катя. – Хочешь ее подкупить? – догадалась она. 

– Попытка – не пытка. Кстати, я полагал, она живет с тобой. 

– Жила… 

Тема была достаточно серьезной. И обсуждать ее лежа на полу, после очередного сексуального марафона, Кате показалось неуместным. Она встала на нетвердых ногах.

– А что случилось потом? – удержал ее за руку Дима. 

– А потом она узнала о моей беременности. 

– И ушла из дома? 

– Угу. Ушла. Сейчас она живет с мужчиной. 

– Сколько же тебе пришлось пережить одной? 

Мягким движением руки Тушнов заставил Катю поднять голову. И жадно на нее уставился.

– Вот только не вздумай себя винить. В том, что Жанка выросла эгоисткой, виновата исключительно я сама. К тому же в последнее время наши отношения стали налаживаться. 

– А как быстро они разладятся снова, когда ты ей сообщишь, что выходишь замуж? 

Дима сжал челюсти. Он понимал, что несмотря ни на что – счастье хрупко. Конечно, вряд ли Жанна могла повлиять на их планы, но попортить матери нервы та могла запросто.

– Я надеюсь, ей хватит духу за меня порадоваться. 

– А если нет? 

– Тогда и будем думать. Зачем портить себе настроение заранее, правда? Тем более что оно такое… – Катя закусила губу и с намеком опустила взгляд вниз, – приподнятое? 

– Я боюсь, что все разрушится, не начавшись. 

– Да знаю я, знаю. Ты тот еще параноик. 

– Переезжай ко мне. Сразу же, как вернемся. 

– Хорошо. 

– Правда? 

– Да. 

– Спасибо, – шепнул Тушнов. Млея от того, как тонко она понимала все его страхи. И как одним словом могла их усмирить. 

Сказано – сделано. Они поехали к ней прямо из аэропорта. Взять вещи на первое время. Забрать документы. Катя нервничала. И потому была намного более возбужденной, чем обычно. Наверное, ей было нелегко так кардинально менять свою жизнь. Мелькнула мысль, что, может, ей нужно было дать чуть больше времени, чтобы свыкнуться с происходящим. Но Дима так торопился! Наконец, жить…

– Спасибо тебе, – сказал он, задерживая Катю в проходе. 

– За что? – улыбнулась она. 

Тушнов, хоть и был писателем, не нашел слов, способных ей объяснить свои чувства. Да и вообще он как-то подозрительно быстро привык, что она его без слов понимает. Поэтому просто поцеловал, нежно обхватив лицо ладонями. И мир исчез. Как всегда, исчез. И где-то на задворках этого исчезнувшего мира вдруг зазвучал голос:

– Тебе не кажется, мама, что трахаться с другим в квартире отца – это некоторый перебор? 

Катя застыла. Медленно отошла на шаг и даже попыталась сбросить с плеч его руку. Но Дима не позволил. Напротив. Сжал пальцы сильней.

– А тебе? Не кажется, что разговаривать с матерью в таком тоне неприемлемо? 

Он был так зол, что даже поначалу не заметил внешнего сходства матери и дочки. Или всему виной эмоции, написанные на лице Жанны? Презрение, злоба и что-то еще… чего он никогда не наблюдал у Кати.

– А вы меня жизни не учите! 

– Жанна, ну, что ты сразу с обидами? Никто не собирается оскорблять память твоего отца. К тому же Дима прав. Я не позволю тебе разговаривать со мной в таком тоне. Лучше расскажи, что тебя сюда привело? Кстати, ты очень вовремя заскочила. У меня для тебя столько подарков! – Катя улыбнулась и осторожно сделала шаг к дочери. Но та не позволила ей приблизиться. Выбросила вперед руку. И качнула головой. Ясно давая понять, что на спокойный диалог не стоит и рассчитывать. Дима поймал себя на том, что из-за брендовых шмоток и тяжелого макияжа Жанна выглядит гораздо старше своего возраста. 

– Мне не нужны твои подарки. 

–  А что нужно? – мягко спросил Катя. – Зачем-то же ты пришла? Впервые за два месяца… 

– Это было ошибкой. Думать, что мне есть, куда идти. 

Глаза Кати расширились:

– Конечно, есть! Что ты такое говоришь, Жанна?! 

Лицо девчонки под плотным слоем грима исказилось. Губы дрогнули. Казалось, еще немного, и она заплачет. Как ребенок. Но этого не произошло. Она пулей пронеслась мимо и с грохотом захлопнула за собой входную дверь.

Катя понимала, что Жанка намеренно хотела ее задеть. Всеми силами. Со свойственной любому, даже достаточно взрослому, ребенку жестокостью. И ужас ситуации как раз заключался в том, что у нее вышло. Задеть. Причинить боль. Заставить Катю если не сомневаться, то… стыдиться того, что посмела так быстро вновь стать счастливой. Наверное, для всех было бы лучше, если бы она продолжала горевать по мужу. В их окружении никто и мысли не допускал, что может быть как-то иначе. Да она и сама никогда не думала, что после Миши сможет кого-то полюбить. Это было попросту невозможно. А тут Тушнов…

– О чем думаешь? 

– О том, что я, наверное, была очень хорошей девочкой, раз бог мне тебя послал, – улыбнулась Катя. Руки Димы на руле замерли. Он отвел взгляд от дороги и уставился на нее с прищуром. – Ну, и чего ты на меня смотришь? – заулыбалась она. 

– Удивляюсь, почему для таких важных слов ты каждый раз выбираешь настолько неподходящие места. 

– А, – отмахнулась Катя, – тут все очевидно. Ты же не сможешь меня совратить посреди дорожного затора? Другое дело, если бы я это сказала дома. 

Сзади нетерпеливо засигналили. Тушнов прибавил газу. А когда они снова уперлись в хвост пробки, в своей обычной довольно нагловатой манере поинтересовался:

– И что? 

– А то, что мы бы опять очутились в постели. До сих пор не могу поверить, что мы делали это в доме твоих родителей… – Катя недоверчиво покачала головой.