– Как я и думал, ты им безумно понравилась. 

– Интересно, что бы они про меня подумали, если бы застали со спущенными штанами в детской? 

– Судя по предыдущему опыту, они бы проявили тактичность, – заулыбался Тушнов. 

– Хочешь сказать, что ты… ты… водил туда других баб? – Катя сжала кулак и пребольно ткнула его под ребра. 

– Лет в четырнадцать. Или в пятнадцать… – засмеялся Тушнов, перехватывая ее руку и целуя. – В подростковом возрасте у меня было такое либидо, что о-го-го. 

– Как будто с тех пор что-то поменялось, – фыркнула Катя. 

Улыбка Димы сделалась по-настоящему ослепительной. Эх… Не следовало ей этого говорить. Он и так был о себе слишком высокого мнения. Катя фыркнула. Закатила глаза и ткнула пальцем в освободившееся прямо на въезде в парковку место.

– С тем, что мои родители влюблены в тебя по уши, мы разобрались. Нерешенным остался всего один вопрос. 

– Какой? – Катя занервничала. 

– Когда ты познакомишь меня со своими. 

– Родителями? 

– Родней. Друзьями. Да с кем угодно! Мы уже почти месяц живем вместе, ты вот-вот родишь моего ребенка, а я до сих пор будто бы в стороне от твоей настоящей жизни. 

– Ты и есть моя настоящая жизнь. А что касается знакомства, то просто не было подходящего момента. 

– Или желания. 

– Дим, ну что ты такое говоришь? 

– Знаешь, мне почти сорок один год. Я крепкий состоявшийся мужик, который уже всем все доказал. А меня преследует чувство, что я опять должен это делать. И я ведь вовсе не против кому-то что-то доказывать, если так надо, чтобы быть с тобой. Но ты мне даже этого не позволяешь. 

Катя сглотнула. Сжала в руках сумочку.

– Я не считаю, что ты должен что-то доказывать. 

– Конечно. Так считают они. И это их право. Я ведь никого не осуждаю. В конце концов, и мои тебе устроили проверку. 

– Когда твой отец завел тот разговор о Беренбойме? 

– А мать – о русских авангардистах. 

Катя невольно улыбнулась. Она очень переживала накануне того визита на старую фамильную Тушновскую дачу, где родители Димы жили круглый год, с тех пор как вышли на пенсию. Но все прошло как нельзя лучше. Ее приняли в семью безоговорочно. И даже вручили подарок. Антикварную резную люльку, которую отец Димы Станислав Сергеевич купил для него где-то во Франции. Отыскать люльку на чердаке среди другого хранившегося там раритета было непросто. Как и найти мастера, который бы в довольно сжатые сроки привел ее в надлежащий вид. Катя была очень тронута этим жестом. И даже всплакнула, обнимая по очереди будущих свекров.

– Значит, говоришь, хочешь познакомиться с кем-то из моих близких? Тогда пойдем! 

– Куда? Я сейчас не могу, ты же в курсе, что через сорок минут у меня важная встреча, – возмутился Тушнов, выбираясь из машины вслед за Катей. 

– Это не займет много времени, – пообещала та и, взмахнув рукой, крикнула: – Лиза! Мы тут! 

Конечно, Катя понимала, что знакомство с ее подругой – это совершенно не то, что имел в виду Тушнов. Но Лиза была, пожалуй, единственным человеком в её окружении, которому бы даже в голову не пришло осудить. Лиза сама потеряла мужа. И нашла в себе силы жить дальше. С другим. Ни в чем себя не виня. Впрочем, у неё было одно железобетонное оправдание. Уже после смерти Сергея Лиза выяснила, что тот ее предавал. Самым жестоким, бесчеловечным образом. У Кати такого оправдания не было. И в ее глазах, и в глазах близких Миша был эталоном отца и мужа.

– Привет! Ух ты! Какая ты… маленькая! – восхитилась Лиза, разглядывая Катин живот. Будто ей и дела не было до Тушнова. 

– Эй! Я тебе представила своего будущего мужа вообще-то, – притворно обиделась Катя. 

– Ах, да. Прости. Зависть глаза мне застит. Здравствуйте, – улыбнулась Лиза Тушнову. – Я завидую всем женщинам с окружностью талии меньше метра, – пояснила она, смеясь, и похлопала себя по действительно впечатляющему животу. 

– Очень приятно. Я так понимаю, близятся роды? – спросил тот, поцеловав Лизе ручку, отчего та прямо там и растаяла. 

«Вот и как мне достался такой сердцеед?» – подумала Катя.

– О, если бы! Еще, по крайней мере, месяц ходить. А я уже такая огромная. 

– Лучше молчи. Иначе у Димы случится очередная паническая атака. 

– А по какому поводу? 

– По поводу того, что я недостаточно набираю. 

– О, так вы тоже из класса параноиков? – восхитилась Лиза. – Тогда вам срочно нужно познакомиться с моим мужем. Уверена, что вы с ним найдете много тем для беседы. Главное, не затрагивайте вопрос творчества. Если, конечно, не хотите весь день провести, обсуждая книги. Ярослав – ваш преданный фанат. 

– Ну, хоть кто-то меня читает. 

– А Катя что? Нет? 

– Нет. Говорит, что предпочитает женскую сентиментальную прозу. Которая разжижает мозги, – Тушнов скосил взгляд на часы. – С вами хорошо, девочки, но мне и впрямь нужно бежать. Предлагаю дружить. 

– Домами? – усмехнулась Лиза. 

– А то как? Ну, все. Я заеду за тобой через пару часов. Нормально? 

– Угу, – улыбнулась Катя. 

– Отлично. – Он застегнул ее куртку до самого горла и, помахав на прощанье, скрылся в салоне машины. 

– Ты что, правда его не читала? – изумилась Лиза, когда они, поддерживая друг друга под руки, стали пробираться через обледеневшую парковку. 

– Нет, конечно. Я все-все прочла. 

– А почему ему не сказала? 

– Потому что тогда бы его пришлось хвалить. А у него и так непомерно раздутое эго. 

– Ну, знаешь, подруга, это не такой уж большой недостаток. Главное, чтобы размерам эго не уступал кое-какой другой размер. А то ведь знаешь, как бывает. Эго о-го-го, а копни чуть глубже – посмотреть не на что. 

– Лизка! – засмеялась Катя. –  Можно подумать, ты прямо спец по мужикам. 

А ведь Катя догадывалась, что у Лизы кроме нынешнего мужа был лишь один мужчина. Муж предыдущий. И, кажется, та подумала ровно о том же, потому как сказала:

– Да уж. Мы с тобой, как те динозавры. В постель пускаем только после свадьбы. 

– Ну, с Тушновым мы не женаты, – уточнила для порядка Катя, усаживаясь на любезно отодвинутый официантом стул. 

– А чего тянете? Тебе-то тоже вот-вот рожать. А ведь так, блин, и не скажешь! Какая же ты миниатюрная! 

Вместе они и впрямь смотрелись достаточно колоритно. Лиза – высокая, как амазонка, и Катя – метр с кепкой в прыжке. Совсем разные внешне, но внутренне во многом схожие.

– Мы не можем пожениться. Пока Дима не разведется. 

– Чего? – округлила Лиза глаза.