– Возможно, я смогу терпеть этого парня в грозы, – замечаю я. – Нельзя же всех мерить по себе.

Он смеется. Негромко, едва слышно, так что у меня появляется желание подвинуться ближе к нему.

– Давай сначала попробуем без больших ожиданий, – произносит он, когда я мысленно уже протянула руку к его ладони. Я быстро сцепляю пальцы. – Классическое знакомство. Делать что-то вместе. Стать друзьями.

– Друзьями, да? – Мне не удается сдержать усмешку. – Серьезно? Ты действительно хочешь попробовать со мной дружить?

Седрик опускает голову, пряча глаза за волосами, которые падают ему на лицо, но мне все равно видно его улыбку.

– Знаю, это рискованно, и мне реально жутко страшно. Но пришло время рискнуть. А у тебя хватит храбрости на нас двоих. И… ты того стоишь.

К щекам приливает жар. Его слова кажутся мне самым красивым комплиментом, и мне уже сейчас ясно, что дружбы мне совсем не хватит.

Я подаю ему раскрытую ладонь, чтобы он мог дать мне пять.

– Ну, что ж. Друзья?

– Друзья, – отвечает Седрик, бьет своей ладонью по моей и оставляет ее там на долю мгновения дольше, чем надо. – А там просто посмотрим, как ты отнесешься к грозовому парню. На твоем месте я бы держался от него подальше.

Звучит абсурдно: оставлять друга – или даже больше – одного, когда ему плохо. Но мои поиски в интернете тоже показали, что все попытки поднять настроение человеку во время депрессии в большинстве случаев приводят к обратному результату, так что я возражаю лишь частично, говоря:

– Может, мы с грозовым парнем еще тебя удивим.

В его взгляде что-то меняется. Как будто он впервые что-то во мне увидел и пытается запомнить.

– Не ожидай от него слишком многого. – Он колеблется, после чего вручает мне одну из наших скрученных салфеток. – Это тебе. Подарок, который тебе пригодится.

– Что это? – Я с любопытством разворачиваю бумагу. Мне на ладонь выпадает светло-голубой коктейльный зонтик, которым я недавно украшала его полукоктейль.

Сбитая с толку, я перевожу взгляд на панорамное окно, за которым правда пошел дождь.

– Спасибо. Откуда ты узнал, что у меня с собой нет зонта?

– Этот зонт, – тихо отзывается он, двумя пальцами, прямо над моими, сжимая ножку-зубочистку, – пригодится не во время дождя.

– В грозу? – догадываюсь я.

Седрик кивает.

– Ее невозможно увидеть. Когда она начнется, я просто попробую дать тебе какой-нибудь сигнал, что стоит быть осторожней.

Ты мог бы просто сказать, думаю я.

– Я мог и просто сказать, – продолжает Седрик, – но иногда даже это бывает чересчур, и любое слово при попытке объясниться ведет к тому, что я чувствую себя еще хуже.

Я сглатываю.

– Понимаю.

– Нет, не понимаешь.

– Нет, возможно, я в самом деле не понимаю. Но постараюсь понять. – Осторожно забрав из его пальцев маленький хрупкий зонтик, я складываю его, а потом опять раскрываю. – Постараюсь не промокнуть, когда пойдет дождь. И хочу тебе кое-что пообещать: если грозовой парень переусердствует с молниями, громом и ветром, то я врежу ему зонтиком по башке.

СЕДРИК

– А сейчас, – произносит Билли и наконец сдвигается на табурете, так что теперь она сидит рядом со мной и нам больше не нужно перегибаться через соседний табурет, – расскажи мне об экспедиции. Много камбал насчитали?

– Тонны! – Я вытаскиваю из кармана свой айфон и листаю изображения. Она понятия не имеет, что большинство из них я сделал для нее. Кому еще мне показывать кучу рыб? Эмили, конечно, посмотрела фотографии китов, но была разочарована, потому что киты выглядят не особо впечатляюще, когда лениво плавают под водой на расстоянии двадцати метров. Чтобы порадовать мою младшую сестру, понадобился бы кадр с элегантно поднявшейся из воды косаткой. К сожалению, они не делают это по команде.

Билли снова придвигается ближе и разглядывает фото. Корабль в порту, две собаки, постоянно бегающие по докам, экипаж, капитан Яннеке, которая продолжает собирать покемонов[42] даже на мостках. Доктор Джеральд в один из редких моментов, когда она нашла над чем посмеяться. (По-моему, это было в тот день, когда я блевал, перегнувшись через релинг.) Дальше рыбы. Большие рыбы, маленькие рыбы, бойкие рыбы, больные рыбы. Я сфотографировал даже несколько мертвых рыб. Билли подолгу задерживается на снимках, внимательно рассматривает, слушает то, о чем я рассказываю, и задает вопросы. Она закидывает меня вопросами, и у меня почему-то начинает покалывать в животе. Ей хочется знать все. Каково спать на узкой койке на раскачивающемся судне, чем больше пахнет: морем или рыбой с сортировочного конвейера, жарят ли какие-нибудь объекты исследования потом на ужин.

У меня вырывается смех:

– Это строго запрещено. У нас лежали рыбные палочки в морозилке, но не думаю, что их кто-то съел. Рано или поздно чувствуешь, что с рыбой уже перебор.

Билли ухмыляется, переключается на следующий кадр, и, как и ее глаза в этот момент, у меня в груди что-то широко распахивается. Она добралась до скатов. До Джейсона Момоа – Ифа так назвала нашего первого гладкого ската, потому что он показался ей таким же красивым и внушительным, как Аквамен[43]. Даже в мелком бассейне для осмотра он выглядит величественно. Билли медленно переходит от снимка к снимку, наблюдает по фото, как мы его измеряем, взвешиваем и изучаем, а затем всматривается в морду, которую скат показал моей камере, прямо в его на удивление выразительные глаза.

– Уфф, – тихо выдыхает она. – Не знала, что они выглядят такими умными. Жутковатыми, но чуть ли не мудрыми. Как призраки или демоны – но не злые.

То, как она воспринимает вещи, что-то трогает во мне. Не в силах сопротивляться, я снова двигаюсь к ней.

– На море возникает ощущение, что ты бестолковый и крошечный. Ничтожный. Но эти рыбы… им известно все о жизни там. Время от времени они делятся своими знаниями с нами. Чувствуешь себя практически преступником, когда их запираешь. Нам приходилось постоянно напоминать себе, что мы делаем это ради того, чтобы лучше защитить их и их среду обитания.

Следующие несколько кадров сняла Ифа. На них я аккуратно беру мазки с кожи Джейсона Момоа, кормлю его камбалой и глажу ладонью по спине.

– Какой он на ощупь? – словно зачарованная, спрашивает Билли. Она потирает друг о друга кончики пальцев свободной руки, как будто пытается сама это ощутить.

– Гладкий, но не скользкий, как можно подумать. Мягкий и твердый одновременно – больше всего похоже на живой гриб. Звучит противно? Они не противные! Ты чувствуешь мышцы под кожей, когда они двигают плавниками. Некоторые, как, например, этот парень,