– Прикованы к земле. Без оружия, без украшений.

– Их ограбили?

– Скорее всего.

– И посадили на цепь?

– На веревку.

– А потом убили?

– Этого я не знаю.

– Но ты сказал…

– Я сказал, что они умерли. Я не говорил, что их убили.

– Но как…

– Не знаю.

В молчании было слышно, как поскрипывают гронды охотника. Он неторопливо переминался с ноги на ногу. Крутил в руках усиленное стальными ребрами топорище.

Все настойчиво осматривали разбросанное по земле оружие, будто могли найти какую-то подсказку, хоть какое-то объяснение тому, что здесь произошло.

Тишина вокруг была слишком глубокой и холодной. Я застыл. Старался не шевелиться. Нестерпимо захотелось вернуться на дорогу. От обнаженных мечей, от безвольно лежавших стрел веяло стужей. Теперь я бы ни за что не решился перейти к соседним урочищам. Ни под каким предлогом не согласился бы заглянуть в палатки. Казалось безумием, что я еще несколько минут назад тут ходил так спокойно.

– Нужно уходить, – прошептал Тен. Он тоже чувствовал этот холод. – Мы и без того задержались.

– Подожди, – ответила Миалинта.

Посмотрела прямиком на Эрзу. Не произнесла ни слова.

– Здесь были наши люди, – кивнула Эрза. – Наша застава.

– Горсинг?

– Нет. Общая застава. На нее скинулись все, кто водит людей по Пчелиному тракту. Но придумал ее Горсинг. Это сделало дорогу безопасной. Постоянные патрули. И отряд, который может прийти на выручку всем, кто угодил в засаду. Так в первые полгода выбили две своры крысятников. С тех пор они сюда не совали свой нос.

– Сигналы Феонила?

– Каждая группа, выезжая на Старую дорогу, дает сигнал. Предупреждает, чтобы все знали – едут свои. В ответ мы получаем один из трех сигналов: «все чисто», «есть странное движение», «опасность».

– И какой сигнал вы получили на этот раз?

– Никакого. Теперь понятно почему.

– Почему раньше не сказала? – вмешался Громбакх.

– Не мешай, – неожиданно резко ответила Миалинта. Потом, повернувшись к Эрзе, сама спросила: – Почему не предупредила?

– Это наше дело. Наша работа. Вам не обязательно знать все детали.

– Разумно, – согласилась Миалинта. – А фаиты?

– Не знаю.

– Больше тридцати фаитов.

– Думаю, кто-то взялся провести их по Старой дороге. – Эрза пожала плечами. – Я же говорю, фаитов стали отлавливать. Значит, собрались в группу, наняли проводников.

– Почему они были связаны?

– Я же говорю, не знаю. Они вообще не должны были сюда заходить. Это не перевалочный лагерь. Тут не отдыхают, не ночуют. Чем меньше людей знает про лагерь, тем нам спокойнее.

– Таранные столбы?

– Чтобы остановить крысятников, если они будут прорываться на угнанных повозках.

– Чучело?

– Для того же. Только его еще ни разу не выставляли. Да и по задумке оно должно стоять дальше засады – на пределе видимости. Чтобы крысятники сбавили скорость и как раз попали под газырны.

– И в засаде знают, с какой стороны несутся повозки?

– По два наблюдательных поста в обоих направлениях. Сигналы ночные и дневные. Всегда можно передать сообщение.

– Даже сейчас?

– Два поста, мимо которых мы проезжали, пустуют. Они должны приподнимать растяжку, когда проезжают свои.

На урочище вновь опустилось молчание. А холод только усилился. Я ощущал его всем телом. Приходилось сдерживать дрожь. Казалось, лезвия обнаженных мечей вот-вот подернутся инеем. Безветренно. Даже гнус здесь не тревожил, будто в самом деле почувствовал приближение зимы и спрятался в своих норах.

– Я ответила на ваши вопросы? – Эрза посмотрела на Тенуина и Громбакха, хоть до этого говорила только с Миалинтой.

– Уходим, – кивнул следопыт. – Больше никаких остановок. Едем до упора.

– Согласна. – Эрза кивком головы скомандовала своим наемникам выбираться к дороге.

– Постой, – шепнул мне Тенуин.

Мы задержались. Пошли последними.

– Я не все сказал. – Следопыт шел сзади. Я хорошо слышал его тихий голос. – В первой палатке лежало много оружия. В том числе не совсем обычное.

– Это как?

– Клинки с вытравленным символом на рукоятке. Стоящая на скале башня. Башню и скалу опоясывает цепь.

– Ты знаешь этот символ?

– Его знает Гром. Слишком хорошо. Поэтому я не хотел говорить при нем.

– Магульдинцы?.. – догадался я.

– Да. Волчья башня крепости Магуль Индр. Один из символов красного легиона.

– И это значит…

– Это ничего не значит.

– Но те следы у дома Эрзы… А теперь клинки в лагере ее мужа.

– Такие следы могли оставить и слухачи. А клинки иногда достаются в сражении.

– Логично.

– Но не забывай об этом. И не говори Грому.

– Хорошо. Послушай… Ты веришь всему, что сказала Эрза?

– Нет.

Вернувшись на дорогу, мы вздохнули с облегчением. Чучело и покачивающиеся бревна уже не пугали. Холод исчез. Теперь даже казалось, что отсутствие следов в лагере не такая важная деталь. Нужно было скорее ехать вперед.

«Чем быстрее Пчелиный тракт выведет за пределы лесов, тем лучше».

– Доберемся до Авендилла. Обделаем там последние портки. – Подстегивая коня, перечислял Громбакх. – Отыщем сорванца. С торжественным плачем предадим его земле. Даже если он живой. Чтоб неповадно было. Потом я суну своей кобыле аргенскую колючку под хвост. С ветерком доберусь до Матриандира. В Заложном доме обналичу обходной залог Теора. Заплачу́ «Поганым»… то есть, конечно же, «Приемным сестрам» за три года вперед. Остаток золота сдам на именной возрастной залог на Харата. А потом… Ох, давно я не заглядывал в «Приторню». Откуси мне мизинец, если где-то еще дают такую медовуху. Везут прямиком из Ара-Култука, а там в медовухах знают толк. Те еще, конечно, тупоклювы со своими болотными травками, но медовуху делают хорошо… К вольнику[25] оклемаюсь и – на Деодру, стрелять древорожек…

Громбакх еще какое-то время рассказывал о своих планах. Описывал, до чего уютно и весело бывает в «Приторне». Но вскоре даже он умолк.

Дальше ехали молча.

Первое время мы впятером, перекрывая почти всю дорогу, теснились впереди. Боялись, что кто-то другой не приметит новую опасность. Наконец я посчитал, что Эрза, Миа, Тен и Феонил вполне справятся с этой задачей, а потому первым придержал своего минутана. Отстав, поравнялся с Теором. Вскоре к нам присоединилась Миалинта.