Позади нас катилась наэтка. Ее слева сопровождал охотник. Впервые за долгое время Громбакх и Густ не обменялись ни единым словом.

Нордис в полном одиночестве, чуть отстав от отряда, ехал сзади. Поначалу я оглядывался к нему, пытаясь понять, что он там делает, но потом подумал, что страх заставляет во всем искать подвох, и дальше ехал спокойнее.

Через час напряжение ослабло. Брошенный лагерь наемников казался ненастоящим, привидевшимся в полном масляных испарений воздухе. Даже охотник успел обменяться с Густом грубыми фразами. После одной из них оба захохотали так, что подо мной дернулся минутан. Нагнав нас, охотник спешно изобразил серьезность и процедил:

– Тот еще недотырок. Так и чешется повыдергивать ему паклю с бороды.

– А по-моему, он тебе нравится, – улыбнулся я.

– Эй, полегче! За такие слова однажды не доглядишь и получишь пяткой в суп на ужин.

Поворчав еще, Громбакх успокоился. Затем опять принялся рассказывать о вкусовых особенностях западной медовухи. Раззадорившись, бросил в рот несколько кубиков клюта и дальше вынужден был для каждого плевка приподнимать защитную сетку капюшона.

– Господа… – отрешенно протянул Теор. – Я тут подумал…

– С тобой и такое случается? – делано удивился охотник.

– Мы столько слышим и читаем о благости лигуров, о том, как они помогли переселенцам укрепиться на этих землях. И в наши-то дни здешние места не отличаются гостеприимством. Только в городах чувствуешь себя в безопасности. Можешь спокойно выйти из дома, не прячась под защитные костюмы, не ожидая, что под тобой разойдется земля, а сверху свалится полчище диких зверей или чего похуже вроде песчаного гнуса.

– Ну это как повезет, – хмыкнул охотник. – Всяко бывает.

– А я подумал… Что, если изначально тут были благие земли? Нетронутое счастье, воплощенное в зелени лесов.

– Чего? – Громбакх наклонился в седле, чтобы взглянуть на скрытого за мной Теора.

– Смотрите сами. – Теор по-прежнему говорил отрешенно, не обращаясь ни к кому лично. Просто озвучивал мысли. С какой-то тяжелой тоской.

– Потише! – Эрза повернулась к нам. Явно хотела что-то добавить, но промолчала.

Смотрите сами, – уже тише, почти шепотом проговорил Теор. – Все было хорошо. Сад Акмеона. Уголок, который он приберег для своих прогулок в годы последней жизни. Затем появились Предшественники. Спустились сюда от Северных гор, из страны вечных вьюг, осколочного воя и глубинных ледовых трещин – из сурового края, где им, чтобы выживать, пришлось каким-то немыслимым способом выковать то, что мы теперь называем лигурами.

Предшественники нашли тогда еще не названные Земли Эрхегорда. По ошибке, или от отчаяния, или после длительных поисков, неважно. Важно, что нашли. И этот край показался им обетованным. Чистые реки, плодородный чернозем, смиренные леса. Колыбель света и радушия, затаившаяся среди гор.

Громбакх больше не шутил, не обвинял Теора в глупости. Слушал затаившись, боясь за цокотом копыт пропустить несколько слов. Такая внимательность меня рассмешила.

– Тихо ты! – шикнул мне охотник.

– Наши Земли предложили им покой и уют, – продолжал Теор, – мирное сосуществование с природой. Но Предшественники не привыкли жить тихо и мирно. Обозленные, воспитанные суровым северным краем, они привыкли покорять все, что их окружает. Иначе им было не выжить там, в стране льдов и снегов. И они пустили в ход лигуры. Не разбираясь, не пытаясь понять.

И это изменило здешнюю природу – научило ее давать отпор, быть жестокой для собственного сохранения. Прежде приветливые леса и лощины поросли множеством ловушек, опасностей. На смену мирным животным пришли убийцы. Маргулы, зорды, даргаоны, ирбисы, крауглы, наргтии. Я уж не говорю про всевозможных паразитов, хищных птиц, хищные растения, ядовитые источники…

Потом… потом случилось нечто ужасное. В Землях народилась такая сила, что и заснеженные пики северной страны показались невинными, гостеприимными. Пришел всепоглощающий страх, на пути которого падали крепостные стены, гибли тысячи солдат, рушились города и замки.

Предшественники осознали свою ошибку, захотели ее исправить – собрали все лигуры, спрятали их в Таильской пещере. Обещали, что больше никогда не воспользуются их силой. Но все напрасно. Поднявшийся из глубин ужас был неутомим. Землетрясения, ядовитые дожди, огненные реки, орды обозленных зверей и поветрия, страшнее Черного мора и соляной оспы, – все это погубило Предшественников.

Последние из них отправились на Север, в страну своих предков. Выстроили город на границе Земель – тот самый, чьи стены видны от Гиблых сопок.

– Ноил Дор, – прошептал Громбакх.

– Долго они там не протянули. Забыли, как выживать в столь суровых условиях. Беспечная жизнь в наших Землях их ослабила. И последние из Предшественников погибли там, за стенами Ноил Дора.

Великий Ужас успокоился, затаился. Но прежнего покоя в Зиалантире не было. Блаженный край оказался навсегда испорчен. Все опасности здешних лесов и пустынь – вот подлинное наследие Предшественников. Жалкие отголоски древних бед.

Великий Ужас дремал многие века, а сейчас почуял возвращение лигуров. Забеспокоился, оживился. Скоро пробудится, покинет тайные усыпальницы и вернется на поверхность, чтобы вновь изгнать пришлую силу.

– Ну ты даешь! – не сдержался Гром. – Не знаю, какой там из тебя акробат, но краснобай отличный. Только я бы с такими байками не лез куда ни попадя. Можно и под эльгинцев схлопотать.

– Почему? – удивился я.

– Магульдятиной попахивает. Красные любят такую брехню. Что лигуры – проклятие, вред и тому подобное.

– Может, они и правы, – задумчиво и отчего-то с болью сказал Теор.

Гром хотел возразить, но тут послышалась команда Тенуина:

– Стой!

Все разом натянули поводья. И только Эрза пришпорила коня. Быстрыми ударами пяток выслала его вперед.

Скрежет вынимаемых лезвий.

– Эй, эй, эй, – запричитал охотник, выхватив из-за спины топор и закрутившись на лошади.

Густ уже стоял на ногах. Сжимал рукоять зубача. Феонил спрятался за Нордисом. Гирвиндионец единственный оставался спокоен. Не торопился вынимать из-под седельных ремней молот.

Никакого нападения. Никаких крысятников. Только наш отряд.

– Господа, что происходит?

– Куда ты?

– Опусти!

– За своими руками следи.

Эрза тем временем промчалась вперед. Дернула поводья. Выхватила лук и на ходу, едва сбавив скорость, пустила стрелу серого оперения. Выстрелила от уха, двумя пальцами.

Лошадь Эрзы развернулась и, прядая ушами, остановилась.

Все замерли.

Тихий свист стрелы.

Глухой, едва различимый удар.