— Это да. — Виктор очень уважал Диану Бережную именно за это ее качество — видеть то, что скрыто. — Но конкретно эта дамочка…

— Да. — Бережной сделал в воздухе неопределенный жест. — Нет, она не могла все это одна задумать и осуществить. Есть кто-то еще. И тогда загадочные смерти членов комиссии генерала Радецкого обретают смысл, и то, что происходит с Никитой и его матерью, вполне вплетается в канву этого преступления. А это значит, что и мы, и наши семьи сейчас в опасности.

— Согласен, их нужно вывозить.

Еще час назад Виктору казалось, что такая эвакуация — это уже чересчур, а сейчас он думает лишь о том, чтоб не опоздать, и ему хочется позвонить матери и Раисе немедленно.

— Ну то-то! — Генерал вздохнул. — Ладно, с Дианой я сам переговорю. А ты давай займись собственной семьей. Если мы решили ввязаться в эту драку, нам нужна свобода маневра. Так что ты ступай-ка домой, переговори с Раисой, матери позвони, они должны быть готовы уехать, как только поступит команда.

Виктор вышел из здания управления в странном расположении духа.

И был обычный день, как вчера и позавчера. Осень, которая уже была не совсем и осень, потому что по ночам случались заморозки, а в солнечный день небо над городом было холодным и синим-синим. И накануне утром они с Раисой пили на кухне чай, планируя ремонт в квартире, и Виктор вздыхал — денег на это удовольствие уйдет очень много, но и оттягивать уже некуда, тут без вариантов.

И он знать не знал еще, что где-то в пространстве затаился серийный убийца, которого, возможно, покрывают спецслужбы или чиновники высшего ранга. Бог знает, зачем им это нужно, но если знают и молчат, то, значит, покрывают. А убийца останавливаться, похоже, не собирается, да и фантазии ему не занимать.

А может, он действует по чьему-то приказу, тоже вариант.

А возможно, смерти офицеров и членов их семей связали между собой только они с Генкой.

Как-то раз Виктор с дочерью смотрели их общий любимый сериал «Мыслить как преступник». Так уж вышло, что больше никто в семье не любил детективы, ни читать, ни смотреть, и только они со Светкой обожали полицейские сериалы. Они смотрели C.S.I., и «Морскую полицию», и «Шерлока», и «Бэкстром», они не раз пересматривали «Декстера», но «Мыслить как преступник» был их фаворитом.

И однажды Светка спросила:

— Пап, вот смотри. У них есть серийные убийцы, почти в каждой серии их ищут и находят. Ну, пусть в фильмах все отчасти преувеличено и на самом деле иногда годами ищут. А у нас что, серийных убийц нет?

Виктор тогда посмеялся. Нашла чему завидовать, психопатов ей не хватает! Но сам-то он давно думал о том же: серийные убийцы есть и у нас, но вот отследить их преступления и связать в серию так запросто, как в кино, такого у нас нет. Не те у полиции сейчас задачи, к сожалению. Вот крышануть бордели или наркоту — это да, тут впереди планеты всей, а заниматься собственно следствием — это нет. Иногда Виктору казалось, что их с Дэном тандем под патронатом генерала Бережного — последние из могикан в сфере собственно следствия, настоящего следствия, а не фабрикации дел и улик. И хотя Бережной пытается что-то изменить, но система в целом на эти изменения не откликается.

И, скорее всего, на свободе бродят психопаты не хуже Декстера, а ловить их некому. Даже догадаться об их существовании невозможно, потому что никто не станет этим заморачиваться, анализировать, делать запросы. Это не сулит денег, зато мороки можно поиметь и проблем — по самое «не хочу».

Светке он этого, конечно, рассказывать не стал. Пробормотал что-то о плохом техническом оснащении, но сам-то он правду знал отлично. Правда же такова: из двух вариантов «зависнуть в кабаке» и «искать связь между очередным трупом и похожими на него, но с другого участка» девяносто девять процентов его коллег выберут кабак.

И он понимал, почему на них с Дэном часто с подозрением косятся другие полицейские. Просто они другие. Они в целом вообще выбиваются из системы, которая за последние четверть века вырастила в силовых структурах организованную преступную группировку. Неспособную ни следствие вести, ни истину искать, ни делать хоть что-то полезное для общества вообще. Да и зачем, если всегда есть на кого повесить преступление, подтасовав улики так, как нужно, чтоб дело прошло в суде.

Виктор часто ловил себя на том, что собственных коллег опасается больше, чем преступников.

Он никогда не обсуждал этого не только с Дэном, но даже и дома с Раисой, однако эти мысли часто не давали ему покоя. Как так вышло, что правоохранительная система превратилась в банду? Какое будущее может быть у его детей, когда в стране отсутствует настоящая борьба с преступностью? Когда те, кто призван защищать закон и граждан, сами являются преступниками и источником опасности для граждан? Какое может быть будущее у его детей при таком раскладе?

И Виктор знал, что настанет момент, когда на все эти вопросы ему придется ответить и самому себе, и коллегам. Эти вопросы придется озвучить, так или иначе, и понять, задают ли себе эти вопросы Дэн и генерал Бережной.

Потому что ему это нужно будет знать, дабы решить, что делать дальше.

— Рая, ты дома?

Жена сейчас частенько работает из дома, и это отлично.

— Дома. Ты заедешь?

— Уже еду.

И сейчас ему придется обрушить на Раису и свои сомнения, и скверные новости. Но Виктор знал, что настанет день, и им всем придется пройти некий путь, чтобы понять то, о чем и думать раньше не хотели. И мир их уже никогда не будет прежним, и даже когда все закончится, ничто уже не будет прежним. Так всегда бывает, когда нечто важное постоянно откладывать на «потом», и это «потом» внезапно превращается в «сейчас», превращается быстро и категорически не хочет снова становиться «потом», как-то подождать до лучших времен.

А вчера еще был обычный день.

Пустая квартира Никиту угнетала.

Из больницы его взашей погнал строгий Семеныч. Езжай домой, парень, нет никакого смысла сидеть и клевать себе печень. Иди поспи.

Коврик у двери исчез, коридор чисто вымыт — никаких следов крови, и розовые тапки матери тоже исчезли. Никита вдруг подумал о том, что, не окажись в квартире менеджера Лепехиной, мать так и умерла бы в том коридоре. Он спал в спальне, дверь была закрыта, а будь она и открыта, он ничего не услышал бы, потому что спал беспробудным сном, и еще минуты две-три после того, как Лепехина растолкала его, не мог понять, что случилось.

Он сел на диван рядом с аккуратной стопочкой постельных принадлежностей. Анна Лепехина успела привести в порядок спальное место. А он — нет, он едва нашел какую-то одежду в шкафу и, когда приехала «Скорая», был почти одет. Но спросонок плохо соображал, а бледное лицо матери с синюшными кругами вокруг глаз приводило его в отчаяние. А потом уже просто не нашел в себе ни сил, ни желания прибраться. И такого с ним раньше никогда не случалось.