— Ну что ты как тюфяк, в самом деле. Доставай шомпола для шины!

Шомпол из своего автомата достал без проблем. У Андрея после нападения кошки его слегка извело, и я переломал почти все ногти, пока не извлек его из подствольных гнезд.

— Ты скоро?! — опять крикнул Монах. Он колдовал над открытым переломом, пытаясь вставить кости на место. — Помоги!

Я приложил оба шомпола к плечу с тыльной стороны перелома, а Монах щедро обработал рану порошком, положил ватный тампон, моментально промокший кровью, и принялся плотно мотать бинт, накладывая тугую повязку (Андрей слабо постанывал в беспамятстве), одного рулона бинта не хватило, и он достал другой. В считаные минуты мы управились. Я понимал, что спасти кисть руки вряд ли удастся. Да и вообще жизнь Андрея теперь находилась в подвешенном состоянии. Его единственный шанс — это как можно быстрее попасть в бункер «комитета». Там, в бомбоубежище, в медицинском отсеке есть так теперь необходимые антибиотики и инструменты для операции. Скорей всего, без ампутации не обойтись.

Я вопрошающе посмотрел на Монаха. Он безнадежно покачал головой.

Дьявол!

— Нужно ускориться, в бомбоубежище можно будет его спасти, — сказал я, прекрасно понимая, насколько безумно звучали мои слова.

Проблема в том, что Андрей весил килограммов сто двадцать, и, если он не сможет идти сам, нам с Монахом его ни за что не дотащить. Кроме того, тринадцать человек наемников представляли почти непреодолимое препятствие в нашем нынешнем положении. Тринадцать прекрасно обученных и не менее прекрасно вооруженных человек против троих! Это с самого начала выглядело авантюрой. А теперь мы лишились, наверное, самого эффективного бойца. Что нам оставалось делать? Вернуться назад в оборудованный Монахом подвал, оставить там Андрея, а после найти кого-нибудь из братьев по клану и уже после продвигаться к «комитету»? На это уйдет несколько дней, за такой промежуток времени у Андрея разовьется заражение крови, и, если даже мы справимся со всеми затруднениями и успеем вернуться с мощным антибиотиком — Андрей мертвец. Это все равно, что бросить его прямо здесь на корм трупоедам.

Монах понимал это и без моих подсказок. Уверен, он успел в еще более короткое время просчитать ситуацию и гораздо доскональнее продумать мелочи, поэтому говорить что-то, кроме того что я уже сказал, не имело смысла. Он мысленно согласился со мной, кивнул головой и коротко сказал:

— Ты прав. Давай перенесем его отсюда.

Он взял его сумку, я автомат, после подхватили тяжелое безвольное тело под мышки и в несколько приемов перетащили под укрытие проступающих вдалеке из тумана развалин.

Поваленные железобетонные плиты, расположенные полукругом, под которыми мы остановились, походили на массивные надолбы против бронетехники и представляли надежную защиту практически от любой напасти. Пожалуй, кроме дождя, ветра и нечаянного солнца, что могло проступить в любую минуту из-за туч и ударить с такой силой, будто и не заходило никогда.

— Хорошо, что это была пума, — тяжело пыхтя от натуги, сказал Монах, пристраивая Андрея спиной к стене.

— Почему? — выравнивая дыхание, спросил я.

— Львы охотятся группой.

Да уж, нечего сказать.

Монах вышел проследить путь продвижения наемников и заодно узнать, насколько велик между нашими группами отрыв. Обещал вернуться через час, максимум полтора, но уже отсутствовал больше двух. Я начал волноваться, хотя и понимал, что его задержка обоснованна. Не стал бы он впустую тратить время на любование видами и самосозерцание. Если он не укладывался в отведенные им же временные рамки, значит, так было нужно. Я сидел и терпеливо ждал.

Сначала проверил оружие Андрея. Автомат, за исключением изведенного, как я сумел убедиться раньше, шомпола для чистки ствола и небольших, скорее, эстетических повреждений приклада — трещин и нескольких глубоких царапин, был в полном порядке. Винторез пострадал серьезнее. Механизм действовал безотказно, а вот оптика разлетелась вдребезги.

Досадно!

Лично я очень рассчитывал на возможность истребления противника на дальней дистанции и притом беззвучно. Теперь это было затруднительно. Без надежной оптики винторез для этих целей практически бесполезен, если нет достаточного опыта работы с ним.

Ладно. Разберемся.

Монах все не возвращался.

Время близилось к полудню. Я решил заняться приготовлением ужина.

Заблаговременно срезанный с позвоночника пумы кусок мяса бросил в оставленный Монахом котелок, залил водой и поставил на огонь. Моей походной горелки для этих целей, конечно, не хватило, я разжег небольшой костерок из обломков мебели, найденных в одной из квартир стоящего рядом дома.

Удаляться далеко не рисковал, к тому же дохлую кошку уже вовсю облепили крысы. Скоро появятся и другие падальщики, гораздо крупнее и агрессивнее. Зная повадки этих тварей, я догадывался, что пока от кошки не останется ничего, кроме костей, они не рискнут даже близко подойти к месту, источающему запах человека, на это может отважиться только сильный и безумно проголодавшийся зверь, как и произошло в нашем случае.

Однако рисковать безопасностью и, главное, жизнью Андрея я не мог, и в своих поисках не отвлекался ни на минуту, хоть мы и нашли убежище на приличном от побоища расстоянии. На всякий случай аккуратно разобрал одну из трех оставшихся у меня ракетниц, и просыпал порошковую смесь магния, фосфора и металлической крошки по широкой дуге у входа в наш импровизированный опорный пункт. Резкий запах химикатов должен был стать достаточно надежным барьером для охотников за легкой добычей в мое недолгое отсутствие.

Слава богу, ничего страшного не произошло.

Когда бульон закипел, я добавил полгорсти соли. Попробовал. Кошка на вкус была не хуже барсука. За минуту до готовности снял котелок с огня, бросил в варево предварительно мелко нащипанной молодой крапивы и закрыл его крышкой.

— Готово?

— Да, — ответил я, нисколько не удивляясь вопросу, и не до конца понимая, кто его задал.

Поняв, кто подал голос, резко обернулся и облегченно, с искренней улыбкой расползшейся на все мое лицо, выдохнул и с радостью сказал:

— Присаживайся к столу, бродяга! — Хотя, разумеется, никакого стола не было и в помине. — Проголодался?

Андрей хоть и бледный, но, как всегда, улыбающийся сидел, прижавшись спиной к бетонной плите, и во все глаза смотрел на меня.

— Как всегда. Где Монах?

— Скоро подойдет.

— Тогда подождем? — с надеждой, что я не соглашусь, спросил он.

— Заткнись и жри!

— Есть! — с готовностью отрапортовал он и попытался приподнять раненую руку, чтобы отдать честь. Скривился от боли, но совладал с собой и рассмеялся.

Я засмеялся в ответ, отрезал ему внушительный кусок мяса и налил в миску до краев бульона.