– Я об этом не знала.

– Надо было мне сказать. Я бы точнее оценила необходимую степень открытости твоего декольте.

– Было бы что открывать.

– Кто такой Тео Сантос? – спросила Диана, отщипывая кисть от винограда в вазе.

– Младший приятель Джейсона.

– Друг семьи, – пояснила Алия.

– Долговязый и нескладный, но некоторым нравится.

– Он объективно привлекателен.

– Он полный неудачник. Проводит все свободное время здесь или в какой-нибудь темной берлоге, играя в видеоигры и избегая человеческого общения.

Алия кинула в Ним морковкой.

– Ценность человеческого общения сильно преувеличена.

Когда привезли одежду, Перес в сопровождении Ним спустился за ней вниз. Они вернулись с двумя металлическими стойками, увешанными большими темными мешками, которые Майерс помог поднять на второй этаж. Диана почувствовала укол вины, глядя, как они с трудом тащат вешалки наверх, но решила, что будет лучше, если они справятся без нее.

Вернувшись в комнату Алии, Ним, не теряя времени, принялась расстегивать мешки, освобождая от них платья из сияющей ткани, вышитой бисером. В мешках поменьше обнаружились коробки с обувью и легкие накидки.

Алия вздохнула.

– Давайте поскорее с этим покончим.

Диана подтолкнула ее локтем.

– Доспехи, помнишь?

Алия расправила плечи и, подхватив груду платьев, направилась в ванную.

– Идущие на смерть приветствуют тебя.

– И чего я заморачиваюсь, – проворчала Ним, когда они с Дианой уселись на кровать Алии и принялись ждать. – Из всех вариантов она всегда выбирает самое скучное платье, обязательно черное. И чем мешковатее, тем лучше.

– Может, ей так проще? Быть невидимкой вместо того, чтобы постоянно беспокоиться о чужом мнении?

Голос Ним прозвучал неожиданно пылко.

– Но это ведь тоже выбор, правда? Потому что на тебя всегда будут смотреть. Тебя всегда будут судить, и ты можешь либо промолчать, либо по крайней мере что-то ответить.

У Дианы возникло ощущение, что Ним говорила вовсе не об Алии. Одежда этой невысокой девушки была приметной, манера речи – решительной. Но ее живая и колкая уверенность напоминала яркий цветок, защищенный шипами.

– Как ты считаешь, что видят люди, когда смотрят на тебя?

Ним повернулась к ней.

– А что видишь ты?

– Смелую девушку. Талантливую и дерзкую.

Ним в театральном обмороке повалилась на спину.

– Можно ты останешься с нами навсегда?

– Что это вы делали с Алией? – спросила Диана, пытаясь вспомнить слова. – «Жарься, зелье! Вар, варись…» Это же из Шекспира?

Ним подперла подбородок кулаками.

– Знаю, звучит глупо.

– Что это значит?

Ним соскользнула с кровати и подошла к комоду, на котором стоял коллаж с ней и Алией. Она вынула одну из фотографий из рамки и показала ее Диане. На фото были три девочки в рваных черных балахонах и остроконечных шляпах.

– Когда мы с Алией пришли в новую школу, нас двоих и еще Приду, тайку, взяли играть ведьм в постановке «Макбета». Все верно, из всей школы на роль ведьм выбрали трех цветных детей. Люди сталкивались с нами в школе и притворно визжали от страха. Им это казалось ужасно смешным.

Диана всегда жалела, что растет одна, а не с другими детьми, но это звучало слишком жестоко.

– И что вы сделали?

Ним вернула фотографию на место.

– Оторвались по полной. Мы гоготали, бесновались на каждом выступлении и назло всем перевирали реплики. Жарься, зелье! Вар, варись…

Диана улыбнулась.

– Шум и склока, разгорись.

– Алия, давай быстрей! – крикнула Ним в закрытую дверь ванной. – Выбери уже что-нибудь. Мы все равно знаем, что это будет черное платье с длинными рукавами, в котором только училку из себя стро…

Дверь открылась, и у Ним упала челюсть.

– Не черное, – прокомментировала Диана.

– Охренеть, – выдохнула Ним.

На Алии было платье из сияющих золотых чешуек, которые двигались, как играющий на воде свет, – нет, как солнечные блики на боевом шлеме.

– Ты в Турции головой не билась? – недоверчиво спросила Ним.

Алия широко улыбнулась Диане и повела бедром.

– Доспехи.

Они безбожно опаздывали. Ним убрала половину косичек Алии в корону и вплела в них золотую цепочку, затем выбрала для себя гранатовый комбинезон, а к нему – туфли на пугающе высоких каблуках. Диане она предложила темно-синее длинное платье с открытыми плечами. Ткань была качественной, но платье слишком сильно сковывало тело в талии и слишком плотно обтягивало бедра, как будто при его создании о комфорте думали в последнюю очередь.

– Смотрится здорово, – сказала Алия. – Очень элегантно.

Диана нахмурилась.

– Жаль, что с другой стороны нет второго разреза.

– Один разрез – стильно. Два – дешево, – сказала Ним.

– Один разрез – бесполезно, – ответила Диана, слегка сбитая с толку. На вид платье было безумно дорогим. – С двумя разрезами в нем было бы удобней бежать.

– Вряд ли тебя ждет кросс с препятствиями на красной дорожке, – сказала Алия.

Ним кинула Диане маленькую серебристую сумочку.

– Мне нужна сумка побольше.

– Зачем? Этот клатч подходит идеально.

Диана вытащила из пакета лассо.

– Мне нужно куда-то положить свои вещи.

Остальное Майерс и Перес перенесут в самолет, но с лассо матери и камнем сердца Диана расставаться не собиралась.

– Что это? – спросила Ним и потянулась к золотым кольцам. – Из чего оно?

Диана замялась, но все же позволила Ним провести рукой по сияющим волокнам.

– Что-то вроде семейной реликвии.

– Не пойми меня неправильно: оно великолепно, но нельзя же расхаживать с ним, словно собираешься заарканить диджея.

– Оно определенно привлечет внимание, – заметила Алия.

– Погоди, – сказала Ним. – Дай-ка его сюда.

Диана нахмурилась.

– Что ты с ним сделаешь?

– Съем. – Ним закатила глаза. – Ничего я с ним не сделаю. Просто доверься мне. – Она разложила лассо на столе и повернулась к ним спиной, тихонько напевая за работой. Через несколько секунд она прыгнула в кресло и развернула в воздухе ажурную накидку с сияющим плетением. У нее получилось нечто среднее между шалью и болеро. – Повернись-ка, гордый кипарис.