Но это не значит, что между нами ничего не может быть. И я собиралась этим не-ничем сполна насладиться… потому, отсмеявшись, посмотрела дракону в глаза со значением. 

— Ты приглашал, — сказала тихо, не сомневаясь ни секунды, что он услышит. — Я приду.

И отошла от окна, не оглядываясь. Мне нужно приготовиться к этой встрече. 

*

Он ждал меня, привалившись плечом к дверному косяку. Я улыбнулась такому очевидному проявлению неравнодушия. И порадовалась, что в коридоре темно: так звёздный свет, некогда сотворивший первую из нас, сиял ещё ярче, складываясь за спиной в нематериальные, но вполне угадываемые очертания огромных крыльев. 

Он застыл, глядя на меня. Я улыбнулась и спокойно прошла мимо, позволяя бело-голубому тончайшему кружеву скользить за мной по полу.

Хорошо, что у них тут такие чистые полы. Даёт сто очков вперёд романтике. 

Я прошла в комнату и остановилась так, чтобы свет и тень ласкали мою фигуру, выгодно очерчивая её изгибы. Я не поворачивалась, дожидаясь, пока тихо закроется дверь, и взгляд дракона обожжёт мою едва прикрытую тонким кружевом спину. 

Я улыбнулась и одним лёгким движением расстегнула неприметную брошь, позволяя наряду стечь вниз. А после — просто вышагнула из него, оставаясь облачённой в один только лунный и звёздный свет. 

— Надеюсь, сейчас ты не спешишь?

Я не слышала шагов — лишь ощутила лёгкое движение воздуха, а после — прикосновение. Он вычерчивал пальцами линии на моей спине, осторожно, едва касаясь, отчего в животе собирался тугой ком жара. 

— Нет, не спешу, — его горячее дыхание обожгло кожу. — У тебя есть предложения?

— Пожалуй, — мурлыкнула я, повернувшись к нему и прижавшись всем телом. 

Мне всегда нравился этот контраст, когда ты обнажена, а мужчина одет. Знаю, что многим женщинам это неприятно, и по вполне разумным причинам, но я… я всегда была из тех, кому это нравится. Я не ощущала беспомощности или стыда; лишь упоительное чувство власти, силы и свободы. 

Мне нравилось смотреть, как бешено бьётся на его шее пульс, как сбивается ровное обычно дыхание. Тут, пожалуй, не понадобятся феромоны сидов или чары; нам хватает нас.

— Озвучишь свой план? — уй, милый, как же сексуально у тебя хрипит голос…

— Дай подумать, — я склонилась к его губам, не разрывая переплетённых взглядов, и зашептала, — для начала я могла бы ласкать тебя губами, именно там, где ты сейчас хочешь меня больше всего… А потом, когда ты уже будешь на грани, я бы отстранилась, чтобы смотреть, как ты станешь сминать простыни, как твои волосы красиво будут смотреться на подушке… ты знаешь, как мне нравятся твои волосы? Они похожи на расплавленный металл. Такой твёрдый, опасный и ядовитый на вид, такой мягкий и нежный, если правильно прикоснуться…  Так красиво и настолько — про тебя… Я вернулась бы к твоим губам, понаблюдала бы за тем, какой ты красивый, когда теряешь контроль, коснулась бы волос, впилась бы зубами в шею, чтобы на языке появился привкус твоей крови… Не глоток и не полглотка, но — лёгкая тень вкуса, как аромат самых изысканных для хищника духов… А потом я оседлала бы тебя, и выбрала подходящий ритм, чтобы ты забыл, как тебя зовут,  забыл вообще всё, кроме моего имени… Как тебе такая идея, м?

Я прижалась ещё теснее, своим телом ощущая, что он вот совсем-совсем не против моего предложения. А местами так очень активно “за”. 

Его руки легли на мои бёдра. Немного жёстко, почти до боли — но явно не из желания причинить боль. Просто кто-то, кажется, ходит по краю — и мне очень, очень хочется, чтобы он с этого края сорвался. 

— Интересный план, — шепнул он хрипло. — Но у меня тоже есть мысли на этот счёт. 

Ха. Тоже хочешь поиграть в эту игру, милый мой? 

— Озвучишь? — проворковала я. 

— Я хотел бы прижать тебя к стене, — его голос стал вкрадчивым, низким и соблазнительным, как завлекающее пение селенити, а руки скользнули вниз, чтобы прикоснуться и подразнить — недостаточно для удовольствия, но заставляя желать большего. — Я хотел бы держать тебя на весу, чтобы ты обнимала меня ногами. Я хотел бы узнать, какова твоя кожа на вкус. Я хотел бы увидеть, как ты рассыпаешься на осколки, становишься податливой и теряешься в удовольствии… Но не стал бы останавливаться. 

Мелкая дрожь предвкушения прошла по моему телу. 

— Ночь длинна, господин мой, — шепнула я и провела языком по его шее, там, где планировала вонзить свои клыки. — В ней хватит времени и темноты, чтобы исполнить оба плана… И, возможно, даже не раз…

И он, наконец-то, сорвался. 

Я усмехнулась, когда его одежда разлетелась не подлежащими восстановлению клочьями, удовлетворённо выдохнула, когда он впечатал меня спиной в стену, обхватила его ногами и позволила вести.

Ночь длинная… И здесь, сейчас это очень хорошая новость.

*

Ночь была длинной. И потрясающей, если честно. Не буду врать, что у меня такого вот прям никогда не было — в моей жизни всякое было, — но в список самых лучших воспоминаний эта ночь должна была войти. Мы успели воплотить все наши планы… и даже кое-что сверх запланированного. Переработка, так сказать… А почему бы и нет? Мы — нелюди, запас прочности и выносливости у нас внушительный. И желания предостаточно.

Так что проснулась я именно такой, какими бывают женщины после действительно хорошего секса: изнеженной, наполненной, очень живой. Я потянулась, с удовольствием сминая нежный шёлк, и полюбовалась на вышедшего из ванной Кио. Совершенно обнажённого, между прочим. 

— Сладенький, — проворковала я. — Второй раунд?

— Вечером, — сказал он с сожалением. — Мне действительно нужно идти. 

Я выскользнула из кровати, не озаботившись тем, чтобы прикрыться. Никогда не понимала этого стыдливого утреннего одевания. Ребята, вы что, рассмотреть друг друга не успели? И если не успели, то чем вообще занимались? Впрочем, тут может сказываться ментальность расы. Сидхе, как и все оборотни, впрочем, не считают обнажённое тело чем-то сакральным. 

Тело — это просто тело, во имя Владыки. Нет ничего природнее! Эти скромники лучше бы на своё лицемерие побольше одежды набрасывали — глядишь, не так мерзко выглядели бы. 

— Точно-точно надо идти? — уточнила я, слегка целуя его шею там, где ночью вонзились мои клыки. Как же жаль, что на нём не получается оставить больше знаков! Эта уж мне драконья регенерация…

— Действительно — надо, — он поцеловал меня в нос. — Я и так отвлёкся, когда должен был быть полностью сосредоточен на Отборе. 

— Мне нравится, когда ты отвлекаешься, — мурлыкнула я. 

— Верю, — он сделал страшные глаза. — А мне нравится отвлекаться. 

Я фыркнула. 

— Но, знаешь ли, где-то там всё ещё обретаются твои заказчики с их коварным планом, — продолжил он. — И те, кто пытался меня приворожить (если это не одни и те же личности, разумеется). И Император ждёт меня на совещании… Но вечером я буду в твоём распоряжении.