— Вы… не должны удивляться… — наконец, не поворачиваясь, проговорил он, делая паузы между словами так, будто начал задыхаться. — Вас же предупреждал… доктор…

Илья Алексеевич на всякий случай посмотрел на дверь.

— Нас… оберегают от врагов… способных… доставить нам… неприятности…

С каждым словом голос Глебова становился все тише, голова опускалась ниже, а все тело как будто сдувалось, словно из него вытекала жизненная сила. Наконец он замер и просидел неподвижно около минуты. Илья Алексеевич ждал.

Вдруг мужчина выпрямился и обернулся. Взгляд был испуганный, а лицо как будто помолодело.

— Знаешь, как мне удалось спастись? — заговорил он быстрым высоким голосом, очень похожим на детский; все движения сделались порывистыми и какими-то беззащитными; на языке у Ардова разлился вкус топленого молока. — Я взял все, что считаю в себе наиболее ценным, все, что для меня важно и дорого, все что приятно, — и спрятал это в разных местах. Вот так! — Глебов протянул перед собой руку и сжал ладонь в кулак, оттопырив в сторону большой палец, как это обычно делают дети. — Поэтому, когда они получили власть надо мной, я уже ничем не владел. Ловко, верно? — Он опять засмеялся высоким голосом.

— Записка написана на санскрите? — Ардов попытался направить разговор в нужное русло.

Глебов взял со стола листок и, прикрыв глаза, принялся декламировать:

— «Нужен, нужен отпрыск Бхавы, только он возглавит сильных; только он глубокой мыслью постигать сумеет Шиву»…[70]

— Так это стихи? — удивился Илья Алексеевич.

В ответ Глебов опять рассмеялся и заговорил, едва успевая переводить дыхание между словами, словно опасался не успеть:

— Вам совершенно не нужен этот перевод. Попросите у Лагималая Свами эквивалент в цифровом порядке, а у Арчибальда — перевод этого порядка в последовательность химических элементов.

— Спасибо… — растерянно пробормотал Ардов, еще не совсем понимая, где ему искать упомянутых экспертов. — А вы были знакомы с профессором Горским?

Обитатель палаты на мгновение замер, взгляд его сделался жалким, он посмотрел на гостя с досадой, как будто хотел укорить за неуместный вопрос. В следующее мгновение он вскочил и с силой отшвырнул табуретку в сторону — та с грохотом ударилась о стену.

— Юрка прислал?! — выкрикнул он низким, булькающим голосом, который хлынул в лицо Ардову горячей кровью как из рассеченной яремной вены животного при забое на скотобойне.

Глебов уставил руки в бока и вперился в гостя гневным горящим взором. Казалось, он даже стал выше ростом и шире в плечах, чем был до этого.

— Крыса он, а не профессор! — оскалив зубы, продолжил Глебов, подрагивая от негодования. — Лживый, трусливый негодяй! Все беды экспедиции на его совести! Мелкий, тщеславный гаденыш… Змея! Это же из-за него!.. Это же из-за него все! — Глебов принялся потрясать кулаками над головой, неотрывно глядя на Ардова, словно примеривался, как бы получше нанести удар. — Ходит вокруг меня кругами, только и ждет, как бы удавку накинуть. А глядь — сам в нее и угодил! — с этими словами Глебов неожиданно подмигнул Ардову бешеным глазом. — Давненько не бывали у меня его клевреты. Что, Илюша, надумал меня обмануть?

— Горский мертв, — счел необходимым сообщить Ардов.

— Это я и без тебя знаю! Решил занять его место?

— Отнюдь, — всеми силами стараясь не растерять присутствие духа, возразил сыщик. — Я весьма далек от ваших с ним интересов. Проверка результата эксперимента необходима для целей государственной безопасности.

— С каких это пор она стала тебя беспокоить? — явно успокаиваясь, пробормотал Глебов и отправился поднимать табуретку.

Было очевидно, что самообладание, которое сумел сохранить Илья Алексеевич, произвело благоприятное впечатление на странного собеседника.

Вдруг Ардова осенило:

— Вы не могли бы перевести эти строчки в цифровой порядок?

Вернувшись к столу, Глебов взял в руки записку с таким видом, словно видел ее впервые.

— Сок сомы? — проговорил он. — Вам это не принесет пользы.

— Выброс на рынок дешевого золота приведет к краху экономики, — пояснил Илья Алексеевич, решив, что в данном случае следует быть предельно открытым.

— Тебе-то что за нужда? Рухнет эта — взойдет другая, — пробормотал Глебов, присаживаясь. Огонь в его глазах заметно ослаб. — Для истинного адепта трансмутация важна не сама по себе, а как доказательство того, что в твоих руках — подлинный Камень, способный преобразить тебя самого… Разве Горский получил Камень?

Вырвав страницу из тетради, в которой чертил какие-то знаки до прихода гостя, пациент набросал карандашом несколько рядов цифр и протянул сыщику.

— Вам это не принесет пользы… — повторил он устало.

— Откуда вы знаете мое имя? — не удержался Илья Алексеевич.

Глебов посмотрел на него хитрым взглядом и ухмыльнулся.

— Я даже знаю день и час, когда ты умрешь! — заявил он. — Не бойся, дней пять еще покоптишь… А там — придется выбирать. Будь осторожен… Жемчужина — твоя! Твое здоровье! Подайте кубок принцу!

Сказав это, Глебов свесил голову на грудь и замер.

«Какой-то бред…» — успел подумать Илья Алексеевич, прежде чем собеседник пришел в себя. Он поднял плечи, как-то суетливо потер ладошки и сжал губы, словно не мог выдержать того удовольствия, которое испытывал.

— Ну-с… Надеюсь, Лагималай вас не сильно напугал. — Наклонившись вперед, Глебов понизил голос и перешел на доверительную интонацию. — Мы все очень взволнованы угрозой, которая нависла над вами.

Голос собеседника сделался сухим и трескучим, как будто в костре догорали поленья. Он протянул руку. Илья Алексеевич не сразу понял, чего от него хотят. Глебов указал взглядом на листок с цифрами, который минуту назад вручил сыщику.

— Вы хотите получить перевод этих значений в химическую формулу?

Ардов наконец-то догадался, что сейчас перед ним, по всей видимости, Арчибальд, и с готовностью вернул листок. Глебов перевернул его и стал наносить знаки на обратной стороне.

— Ртуть превратить в зеленого льва, — начал он бормотать своим похожим на потрескивающие угли голосом. — Потом — греть в песчаной бане с кислым виноградным спиртом… выпарить… так сможешь резать ее ножом… Киммерийские тени обнимут тебя своим покровом, и ты найдешь внутри истинного дракона, ибо он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и коснись его раскаленным углем… Он вспыхнет лимонным светом и перейдет в красного льва. Заботливо очисти его — и увидишь жгучую кровь новой жизни…

С этими словами Глебов опустил голову на стол и замер. Илья Алексеевич воспользовался моментом, чтобы бросить на язык пилюльку из колбы на манжете — во рту стоял привкус гари, а бормотание Глебова все еще дрожало в воздухе сизым дымом, затруднявшим дыхание.