— А кто расправился с Галей-Дудкой?

— Ну, тут уж… Тут уж всё ясно как божий день, — решил не останавливаться Евсей Макарович. — Захотела себе цену надбавить, угрожала раскрыть мошенничество полиции — ну и смазала мушку.[67] У таких душегубов, как этот Капай, разговор короткий.

— А Бугров? Его зачем хотели отравить?

— Ну, этот тоже… — Евсей Макарович запнулся. — Тоже… Заметил что-то подозрительное… Да не будьте вы ребенком, Илья Алексеевич!

Пристав встал и по-отечески приобнял Ардова за плечи.

— Не дайте этому Капаю вас околпачить! Бросайте вашу Глебову и займитесь-ка лучше поиском улик против пойманного при вашем же непосредственном участии преступника. Ведь это же вы такую удачную операцию спланировали. Я, кстати, вас тоже хочу упомянуть в прошении…

Ардов вышел из кабинета. У дверей его поджидал взволнованный Жарков.

— Ну что?

Илья Алексеевич помотал головой.

— Но ведь откладывать нельзя! — возмутился Петр Павлович.

— Нельзя, — согласился Илья Алексеевич.

— Вот что, — оглядевшись, перешел на шепот криминалист. — Я тут переговорил со Свинцовым…

После схватки с извозчиком-революционером Свинцов пребывал в воинственном расположении духа и потому принял тайное приглашение Петра Павловича отправиться арестовывать народовольцев с решительным энтузиазмом. После личного поражения на вокзале душа Ивана Даниловича жаждала окончательного и недвусмысленного реванша.

На улицах уже стемнело, но благодаря разноцветным фонарикам, развешанным на проволоках между домами по случаю праздника, город казался уютным и тихим. Представить, что где-то готовятся злые козни, было сложно, но необходимо. Тройка чинов сыскной полиции уверенно двигалась к цели.

— А как вы догадались, что они обитают именно там? — не удержался Жарков, чувствовавший себя в эту минуту предводителем тайного братства.

— Шептульский подметил, что у одного из типов, с которыми встречалась Глебова, нет безымянного пальца на правой руке, — ответил Илья Алексеевич.

— Ну и что? — не понял Петр Павлович.

— Приказчик Мирон из лавки Артамонова показал при опросе, что налетчиков было трое.

— Ну и что? — опять не понял Петр Павлович.

— Он показал вот так, — Ардов показал три пальца.

— Ну и что? — в третий раз не понял Жарков.

— Тогда, в темноте, мне показалось, что он загнул этот, — Ардов показал безымянный палец, — но в «римской комнате» я имел возможность более пристального рассмотрения.

— И что?

— Безымянного пальца у этого Мирона попросту нет! Отсутствует!

— Один и тот же человек! — с восторгом выдохнул Свинцов, который тоже внимательно слушал сыщика.

— Именно! — подтвердил Илья Алексеевич.

— Но почему вы решили, что мы найдем их именно там? — не унимался Жарков.

— Конечно, я могу ошибаться, — допустил Илья Алексеевич, — но, вернувшись в лавку в своей памяти, я заметил, что по осколкам на полу едва заметно приплясывают огоньки — в дальнем углу, у самой стены.

— Откуда там огоньки?

— Свет мог на мгновение пробиться из-под двери, если предположить, что в соседней комнате кто-то пронес лампу.

— Но там нет ни двери, ни соседней комнаты! — удивился Жарков.

— В том-то и дело! — воскликнул Ардов. — В том углу стоит шкаф, из-под которого и пробивался свет.

— Потайной ход? — догадался Жарков.

Илья Алексеевич кивнул. Свинцов присвистнул, оценив изобретательность злоумышленников.

Когда троица вышла на набережную у Кокушкина моста в двух домах от лавки Артамонова, предположения Ардова получили зримое подтверждение: у двери лавки топталась темная фигура. Свинцов, недолго думая, дунул в свисток.

— Стоять! — что есть мочи заорал он и метнулся к незнакомцу.

Темная фигура вздрогнула, обернулась на крик и нырнула внутрь.

Подбежав, городовой толкнул дверь — заперто. Разбитые накануне витрины были забраны досками. Поплевав на руки, Иван Данилович отступил на несколько шагов, с разбегу высадил дверь и с треском влетел внутрь. За ним в темноту последовали Жарков и Ардов.

— А ну на пол! — кричал Свинцов в кромешной тьме, создавая невообразимый шум — он явно вел невидимую брань с неким черным человеком.

Был слышен шум борьбы, разрываемых одежд, кряхтение и стоны. Наконец послышался звук падающего тела и какой-то треск, словно проломили стену.

Жарков наконец-то зажег фонарь и осветил лежащего на полу приказчика Мирона, которого удалось оглушить Свинцову. Сам городовой издавал звуки борьбы уже где-то вдалеке, за стеной. Поднеся фонарь к углу, чины полиции действительно обнаружили проход, который ранее был скрыт шкафом. Жарков и Ардов устремились по темному коридору на шум и вскоре очутились в небольшой каморке, где на полу лежал еще один приказчик. Жарков сидел на нем верхом и вязал руки за спиной. Под самым потолком билась о стену рама распахнутого окошка, через которое внутрь втекал мягкий лунный свет.

— Третий ушел, шельма! — крикнул Свинцов, кивая на окно.

Не сговариваясь, преследователи подскочили к окну: Жарков сложил лодочкой руки, а Илья Алексеевич, оттолкнувшись ногой от этой подставки, влетел в окошко.

Вывалившись на мостовую, Ардов увидел в полусотне саженей черную фигурку, уходящую по набережной вдоль фасадов. Остановившись, беглец обернулся и зачем-то протянул руку. В следующее мгновение из этой руки вылетел огненный шар, а от стены рядом с головой сыщика откололся маленький кусочек камня и полоснул по щеке. «Он же стреляет!» — с удивлением подумал Илья Алексеевич и бросился со всех ног догонять преступника.

Расстояние было значительным, и шансы казались минимальными. Злоумышленник сумел сделать на бегу еще пару выстрелов в сторону преследователя, после чего нырнул направо в просвет между домами. Ардов преодолел пару саженей, прежде чем увидел невероятное: черная фигурка беглеца внезапно вылетела из-за угла обратно и хлопнулась на мостовую. Подбежав к обездвиженному телу, Илья Алексеевич столкнулся с выходящим на свет полковником Брусникиным, потирающим запястье правой руки в кожаной перчатке. За ним показались и два вахмистра, которые, надо полагать, следовали за ним безотлучно.

— Кажется, слегка переборщил… — не без кокетства сообщил Брусникин. — Добрый вечер, Илья Алексеевич, рад встрече. Разрешите поблагодарить за помощь — без вас мы бы не догадались.

Ардов автоматически кивнул в знак приветствия и посмотрел на преступника. Это была Глебова, переодетая в наряд рабочего с городских окраин. На левой ее скуле уже образовался кровоподтек от удара. Она лежала без чувств. Правая рука сжимала револьвер.