Реджи улыбнулась, когда маленький кулачок уперся ей в грудь. Ей нравилось кормить ребенка, но сегодня ее мысли были не с ним. Она даже не заметила, когда он перестал сосать.

— Опять заснул, Реджи, — шепнула Тесс.

— Да, только ненадолго.

Реджи осторожно подняла малыша, придерживая за спинку. Его головка легла ей на плечо, он почмокал губами и засопел. Реджи улыбнулась своей няне, которая теперь нянчила ее сына.

— Пусть спит. — Реджи опустила малыша в кроватку.

Но едва она перевернула его на живот, он вдруг приподнял головку, открыл глаза и стал болтать ножками.

— Ну вот, — усмехнулась Тесс. — Ему уже не требуется много спать, он подрос.

— Думаю, пора найти тебе помощницу.

— Вот когда ему минет шесть месяцев и он начнет везде ползать, — улыбнулась няня, — тогда уж мне одной будет тяжело за ним уследить.

— Как скажешь, — засмеялась Реджи. — А теперь иди поешь, с ним останусь я.

— Нет, девочка моя, вас ждут внизу.

— Да, — вздохнула Реджи, — мой муж. Нам не о чем говорить, значит, мне незачем его видеть. Иди, Тесс. И скажи, чтобы мне принесли обед сюда, хорошо?

— Но…

— Нет. — Реджи взяла из кроватки проснувшегося малыша. — Я хочу остаться в компании этого джентльмена.

Когда Тесс ушла, Реджи, отбросив все аристократические манеры, легла на ковер и начала играть с малышом, заставляя его улыбнуться. Смеяться он еще не умел, но ждать этого уже недолго, поскольку его окружают смеющиеся и улыбающиеся люди. Все домашние, начиная от слуг и кончая ее дядюшками, всячески пытались рассмешить малыша.

Ах, как же она любит это крошечное создание! Незадолго до его появления на свет Реджи было тоскливо и одиноко. Но после родов, которые, к удивлению доктора, прошли на редкость быстро и легко, она сразу повеселела. Ребенок наполнил ее жизнь смыслом и радостью. Два месяца она была так занята, что почти не вспоминала о Николасе… не больше десяти раз в день.

— Теперь он вернулся, дорогой. И что нам делать? — вздохнула Реджи.

— Ты хочешь, чтобы малютка тебе ответил?

— О, Мэг, ты меня испугала!

— Поставить обед на пол? Я встретила горничную, которая несла его сюда.

— Нет, Мэг, оставь его, пожалуйста, на столе. А теперь расскажи о вашей прогулке с Харрисом.

Уезжая Николас оставил своего камердинера дома, к великому огорчению последнего. Бедняга Харрис все эти месяцы ходил как потерянный, а когда Реджи переехала в лондонский дом, почувствовал себя еще более несчастным. Они с Мэг часто ссорились, защищая каждый свою территорию.

Но когда в доме появился малыш, все изменилось. Харрис стал лучше относиться к молодой хозяйке, точнее, к ее горничной Мэг. Оба, к своему удивлению, начали испытывать друг к другу симпатию, часто гулять по вечерам. Правда, идиллия обычно продолжалась недолго. Стоило Мэг непочтительно отозваться о виконте Монтьете, как все начиналось сначала.

Мэг грохнула подносом о стол:

— Не напоминайте мне об этом упрямце! Больше я не скажу ему ни слова! Знаете, как он себя повел, узнав, что приехал его разлюбезный виконт? Даже не извинившись передо мной, сразу понесся наверх как ошпаренный. А я могла бы избавить его от хлопот. Тесс сказала мне, что в музыкальную комнату отнесли очередной графин с бренди.

— В музыкальную? Ах да, — засмеялась Реджи. — Я и забыла, во что превратила его кабинет.

9 Любят только раз — Еще Тесс сказала, что слышала, как они с леди Элли спорили, даже кричали друг на друга, — сообщила Мэг.

— Правда? Боюсь, меня это не интересует.

— Ну да, — усмехнулась Мэг. — Вы прекрасно знаете, что они говорили о вас.

— Ты считаешь, они ссорились из-за меня?

— Из-за кого же еще?

— Действительно, из-за кого? — раздался голос Николаса.

Мэг сердито обернулась, проклиная себя за то, что не заперла дверь. Реджи взглянула на мужа снизу вверх. Она лежала на спине, держа малыша на груди, потом медленно села.

Николас увидел, как головка ребенка прильнула к ее плечу. Засунув кулачок в рот, он с любопытством смотрел на Николаса. Черные волосики, живые синие глаза. Вылитый Мэлори.

— И часто вы с ним играете?

Спокойный тон не обманул Реджи. У губ Николаса залегла жесткая складка, глаза угрожающе сверкали. Значит, он не рад видеть сына? Неужели он такой бесчувственный? Ее материнская гордость была уязвлена.

— Если вы не желаете видеть Томаса, можете уходить, — холодно заявила она.

— А я и пришел, чтобы посмотреть на него, — мрачно усмехнулся Николас. — Вы назвали его в честь отца?

Реджи осторожно уложила ребенка в кроватку, поцеловала его, затем, выпрямившись, посмотрела на мужа:

— Его зовут Томас Эштон Мэлори Эден.

— Кажется, вы отдали предпочтение вашей семье, — с издевкой заметил Николас. Реджи вскипела:

— Если вы хотели сами дать ему имя, вам следовало присутствовать при его рождении!

— Почему вы ничего мне не сказали? Она гневно прищурилась. Еще немного, и они перейдут на крик, а в детской она этого ни за что не допустит.

— Мэг, останься с Томасом до возвращения Тесс, хорошо? — Она спокойно повернулась к Николасу:

— Если вы хотите закончить разговор, можете пройти со мной в мои комнаты.

Реджи вышла из детской и гордо направилась в свою гостиную. Николас последовал за ней и с треском захлопнул дверь. Реджи гневно обернулась:

— Если вам угодно хлопать дверью, делайте это в другой части дома.

— Черт возьми, я буду хлопать дверьми там, где пожелаю! А теперь отвечай, почему ты ничего не сказала мне о ребенке?

Что ему ответить? Что она не захотела удерживать его таким образом? Так она не знает, можно ли вообще его удержать, раз ни она, ни его собственный ребенок, видимо, ничего для него не значат.

Помолчав, она спросила:

— И что бы это изменило?

— Как мы можем знать, раз ты этого не сделала? — возразил Николас и ехидно добавил:

— Возможно, ты сама не знала и, следовательно, не могла сказать мне.

— Не знала? — Реджи улыбнулась. — Конечно, моя беременность протекала весьма странно, но четыре месяца? Ни у одной женщины не останется сомнений, что она носит ребенка.

Николас подошел к ней и остановился напротив.

— Да, в это время беременность уже перестает быть секретом, — вкрадчиво сказал он. — Достаточно посмотреть на талию. Но по твоей фигуре, любовь моя, я бы ничего даже не заподозрил.

Реджи посмотрела ему в глаза, и увиденное в них ее ошеломило.