– Не слишком-то старайтесь, сэр, – прервал его Робин. – Ваш друг Фэншо знает о вас куда больше, чем вы думаете. Можно сказать, мы все у него в руках.

Милорд не проявил ни малейшего замешательства.

– Мой сын, если ты думаешь, что я могу находиться у кого-то в руках, ты меня просто не знаешь. Что же касается опасности, то, когда мое крыло распростерто над тобой, опасности нет. – В его голосе звучала некоторая суровость.

При его появлении сэр Энтони поднялся, а теперь и поклонился:

– Вам я не опасен, сэр. Милорд высокомерно оглядел его:

– Мне никто не опасен, сэр Энтони. Вы не знаете меня. Вас можно только пожалеть.

– Скорее, позавидовать, – пробормотал непочтительный сын.

Губы сэра Энтони дрогнули, но он сдержал улыбку.

– Будем надеяться, сэр, что мне предстоит не слишком долго пребывать в состоянии презренного невежества. Я претендую на руку вашей дочери.

Суровости как не бывало, милорд заулыбался и раскрыл объятия:

– Итак, я должен обнять второго сына, enfin. Вы претендуете – это хорошо сказано! Дочь Тримейна-оф-Бэрхем может рассчитывать на жениха из высшего общества.

– Вы смущены!.. – подсказал Робин сэру Энтони.

Однако все это, скорее, забавляло большого джентльмена.

– О, сэр, я надеюсь, что вы благосклонно отнесетесь к моему стремлению.

– Я подумаю, – пообещал милорд. – Мы должны еще поговорить об этом.

– Ради Бога, сэр! Но я думаю, что будет только справедливо предупредить вас, что у меня самое твердое желание обвенчаться с Прюденс, каков бы ни был ваш вердикт.

Милорд с минуту молча смотрел на него, впрочем без тени гнева. Наоборот, лицо его мало-помалу расплывалось в улыбке.

– Похоже, вы человек, который мне по сердцу! – объявил он.

– Это – комплимент! – пояснил Робин, складывая руки на коленях.

– Разумеется, это комплимент! Ты понимаешь меня, мой сын. Но мы должны еще об этом подумать. Это весьма серьезное дело.

– Есть и еще одно, тоже серьезное, дело, сэр. Мне бы хотелось помочь вашему сыну. У меня есть кое-какое влияние, как я говорил, и с вашего согласия я его использую.

Милорд глядел на него в замешательстве:

– Не понимаю вас, сэр. Что такое вы хотите сделать для моего сына?

– Ну сэр, мне бы хотелось добиться для него оправдания. Думаю, это возможно.

Милорд принял величественную позу:

– Оправдания, сэр? За что это, позвольте узнать?

– За участие в недавнем восстании, сэр. Или есть еще что-то?

– А, это?! – Милорд небрежно махнул рукой. – Я уже все забыл. Это ничто; это осталось в мерзком прошлом. Сделайте мне одолжение и тоже забудьте.

– Постараюсь, сэр, но, возможно, есть люди, у которых не столь короткая память. Помилование необходимо, если Робин желает остаться в Англии и избавиться от этих одеяний.

Милорд предупреждающе поднял палец:

– Сэр Энтони, я не думаю, что вы желали оскорбить меня. Не просите прощения. Я уже сказал, что извиняю вас. Но вы не знаете меня; вы даже сомневаетесь в моем влиянии. Это смехотворно! Поверьте, я великий человек. Вы будете изумлены.

– Ничуть, сэр, – ответил учтиво сэр Энтони.

– Нет, будете! Теперь я сомневаюсь в том, что вы – тот, кого я готов обнять как сына, способны оценить меня. Вы не скрываете этого. Я сожалею, сэр!

– По крайней мере, я способен оценить вашу дочь, – мягко заметил сэр Энтони.

– Это меня не удивляет, – высокопарно заявил его лордство. – Увидеть мою дочь – значит стать ее рабом. Она достойна поклонения. Она несравненно хороша. Но я... я другой. Мои дети... у них есть красота и даже ум... немного. Но во мне таится то, о чем вы и не подозреваете, сэр. – Он грустно задумался. – Я еще ни разу не встречал человека с достаточно широким кругозором, способного оценить мой гений, – просто добавил он. – Может быть, на это и нельзя надеяться.

– Будем надеяться, что мой кругозор расширится, когда я лучше познакомлюсь с вами, сэр, – ответил сэр Энтони с непередаваемой серьезностью.

Милорд покачал головой. Этому он не мог поверить.

– Я остаюсь в одиночестве до конца, – сказал он. – Несомненно, такова моя судьба.

Сэр Энтони ловко дал разговору другой поворот, опасаясь, что старый джентльмен впадает в грустное созерцание своего собственного непризнанного величия.

– Как вам угодно, сэр, но мне хочется положить конец решимости Прюденс подражать вашему благородному одиночеству. Мне хотелось бы прекратить этот маскарад. Под защитой моего имени она будет в безопасности.

При этих словах глаза милорда сверкнули.

– Я принимаю во внимание чувства влюбленного! – вскричал он. – Но пока я жив, у нее нет нужды искать защиты у другого. Я – тот человек, который охраняет ее, сэр Энтони!

– О, разумеется, сэр, – сказал Фэншо с чуть заметной горечью, не ускользнувшей от внимания милорда.

– Я восхищаюсь своей выдержкой, сэр. Признайте, что я крайне терпелив. Вы можете даже назвать это терпимостью. Я не вызываю вас на дуэль, я обуздываю себя!

– Я никак не мог бы сражаться с моим будущим тестем, поэтому умоляю вас, продолжайте это обуздывание и дальше.

– Вы не должны бояться, сэр. Но если бы нам суждено было встретиться на поединке, вы бы пали мертвым к моим ногам уже через пять минут. Возможно, и раньше. Я не знаю. – Казалось, bon papa снова погрузился в раздумье.

– Кстати, насчет этого, – неохотно подтвердил Робин. – Это чистая правда.

Сэр Энтони сохранял полное спокойствие.

– Я так не думаю. Но верю, что его светлость пощадит меня.

Его светлость грациозно помахал рукой, подтверждая, что он пощадит сэра Энтони.

– Но не слишком испытывайте мое терпение! – предупредил он. – Как и все гениальные люди, я впадаю в ярость, когда мне надоедают. Вы даете мне понять, что не считаете меня – меня, Тримейна-оф-Бэрхем, способным позаботиться о собственной дочери!

– Ни в коей мере, сэр! У меня нет сомнений, что вы можете. Но когда вы позволяете ей участвовать в столь опасном маскараде...

– Позволяю? – вскричал милорд. – Вы думаете, что мои дети придумали все это сами? Ваша страсть ослепила вас. Это мой мозг разработал весь план, это мое вдохновение сделало его возможным. Я не позволяю – я приказываю.

Робин встал рядом с отцом.

– Но сэр, мы сами плетем свою паутину. Воздайте и нам должное за некоторую изобретательность!

Фэншо перевел на него взгляд.

– Думаю, мне еще далеко до того, чтобы вполне оценить любого из вас, – с юмором сказал он. – Но разве вы никогда не думали, что будет, если Прюденс разоблачат?