Легко заметить, что неразрешенные внутренние противоречия целей у людей встречаются довольно часто. Отчасти они вызваны расхождениями в нашей культуре, которое задает людям противоположные нравственные нормы, когда христианское милосердие и альтруизм противостоят буржуазному безразличию и эгоизму. И хотя на практике эгоизм обычно преобладает, но довольно много людей все еще находится под влиянием старых норм поведения, хотя и не настолько сильным, чтобы изменить их образ жизни.

В современном индустриальном обществе возможностей полностью посвятить себя чему-либо одному стало намного меньше. В самом деле, если рабочий на бесконечном конвейере, бюрократ, перекладывающий бумаги, дворник или человек, продающий марки на почте, попытались бы делать свое дело от всей души и с полной концентрацией воли, они могли бы сойти с ума. Поэтому человек старается как можно больше отвлечься от работы и занять свой ум любыми размышлениями, мечтами – или просто ничем. И все же еще есть некоторые профессии, которые позволяют самосовершенствоваться. Назовем несколько таких профессий: ученый, врач, художник, даже секретарша, у которой интересная работа, медсестра, водитель автобуса, редактор, пилот, плотник. Увы, возрастающая механизация и рутинизация работы сокращают эти возможности все больше и больше.

Начнем с того, что даже ручная или канцелярская работа не обязательно должна быть автоматизирована и до такой степени однообразна, как сейчас. Как показали недавние эксперименты, можно уменьшить монотонность работы и создать условия для определенного роста интереса и мастерства, повернув вспять процесс чрезмерной специализации и изменив методы производства так, чтобы работник мог сам выбирать свой режим работы и таким образом перестал сводить ее к повторению одного или двух механических движений. Однако при любом массовом промышленном производстве существуют ограничения, до которых работа позволяет развивать интерес и стремление к совершенству.

Совсем другое дело, когда мы говорим не о техническом, а о социальном аспекте труда. Это еще более очевидно сегодня, когда почти вся работа осуществляется командой – от автозавода до исследовательского института. Каждый находится в сети межличностных отношений и является ее частью, в той или иной степени и тем или иным способом. Социальная обстановка, в которой я живу, – это часть моей собственной жизни; она влияет на меня, как и я влияю на нее. Если бы синие – и белые – воротнички в промышленности или медсестры и другие работники больниц перестали быть «наемниками», а сами участвовали в управлении своими организациями, если бы они смогли вместе со всеми, кто там работает, сформировать некое сообщество, то перед ними встала бы задача достижения совершенства путем рациональной организации и качества человеческих отношений. При такой продуктивной работе каждый мог бы продуктивно строить и свою собственную жизнь[43].

Кроме рабочего места как социального института, оптимальная организация общества в целом дает каждому возможность вносить свой вклад с полной отдачей. Однако для этого необходимо, чтобы общество и его политический представитель, государство, перестали быть силой, стоящей над гражданином и направленной против него, а являлись бы результатом его работы. На нынешней стадии отчуждения это совершенно невозможно; в гуманистическом же обществе, помимо личной жизни человека, общество само становится самым важным следствием его деятельности – и цели обоих совпадают.

7. Бодрствовать

Сегодня среди искателей новых путей много говорят об изменении и расширении сознания. Обычно имеется в виду нечто вроде «увидеть мир в новом свете», особенно в физическом смысле, когда цвета и формы проявляются с большей яркостью или в совершенно оригинальном виде. Для достижения этого состояния измененного сознания рекомендуются самые различные способы, в основном психоделические наркотики различной силы и самонаведенный транс. Никто не может отрицать возможности возникновения таких измененных состояний сознания, но лишь немногие из тех, кто относятся к ним с таким энтузиазмом, поднимают вопрос о том, зачем кому-то изменять свое сознание, если даже в своем нормальном состоянии бытия он еще не достиг состояния нормально развитого сознания. Фактом является то, что большинство тех, кто так жаждет изменить свое сознание, достигли не более развитого состояния сознания, чем те, кто просто пьет кофе, принимает алкоголь или курит сигареты. Разгул расширенного сознания – это бегство от его узости, и после такого «путешествия» люди не отличаются от того, какими они были прежде и какими были все это время другие, а именно наполовину бодрствующими.

Термин «наполовину бодрствующие» требует некоторых пояснений, и прежде всего потому, что я ввел его, чтобы обозначить обычное состояние разума большинства людей. Мы уверены, что можем твердо отличить сон и бодрствование, и до определенной степени это действительно так. Существуют четкие физиологические – то есть химические и электрические – различия между этими двумя состояниями. С психобиологической точки зрения эти различия можно описать следующим образом: в состоянии бодрствования индивид занят добыванием пищи и крова, других необходимых для жизни вещей, а также защитой от опасностей, главным образом вступая в борьбу или убегая, либо, если речь идет о человеческом обществе, прибегая к переговорам ради достижения компромисса, чтобы избежать обеих одинаково опасных альтернатив. В состоянии сна человек освобождается от необходимости что-то делать для своего выживания, ему не нужно работать, и только сигналы тревоги, например, необычный шум, могут разбудить его для самообороны. Он обращен внутрь себя и способен формулировать послания самому себе, творить, придумывать и реализовывать планы, в которых отражаются его желания, страхи и самые глубокие озарения, касающиеся себя и других. Эти озарения становятся возможными потому, что он не одурманен голосами здравого смысла и иллюзий, которые воздействуют на него, когда он не спит[44].

Как это ни парадоксально, но мы фактически больше бодрствуем, когда спим. Наши сны часто свидетельствуют о нашей творческой деятельности, а наши дневные мечтания – о нашей умственной лени. Тем не менее состояния сна и бодрствования не являются чем-то единообразным. В каждом состоянии существует множество подсостояний – от чуткого сна до глубокого, состояний, в которых мы видим сны (наблюдатель может это заметить по движению глаз, и эта стадия технически называется БДГ-сон), и состояний, в которых мы не видим сны.

Также известно о существовании явных различий и в состоянии бодрствования; их изучали, анализируя различные виды электрических волн, излучаемых мозгом. Несмотря на то что наши научные знания в этой сфере все еще минимальны, эмпирическое самонаблюдение все же может снабдить нас данными, которые мы еще не получаем более объективным путем. Все признают разницу в состояниях настороженности, открытости, живости ума по сравнению с состояниями определенной вялости или невнимания. В то же время общеизвестно, что эти два