На конструкции дома следует остановиться подробнее. Дом был построен по очень древней технологии. Сначала вырывалась круглая яма размером в шесть сажений и в сажень глубиной. Потом стены ямы обмазывались толстым слоем глины в полпяди толщиною. Как глина высыхала, внутри ямы разводили большой костёр, который горел около восьми часов. Строители внимательно следили за равномерным горением пламени. После того как костёр прогорал, строители еще долго наблюдали за остыванием глиняной ямы, чтобы глиняная стенка не треснула от резкого перепада температур. Получившуюся, уже терракотовую стену, в пол пяди толщиной, выставляли, вертикально стоящими полутора сажеными брёвнами с внутренней стороны. С внешней стороны строение обсыпали землёй и настилали крышу из досок, причём крышу ставили в распор, на бревна, из которых ставили стену, поэтому крыша держалась без внутренних опор. В итоге получалось тёплое строение, которое не боялось ни воды, ни морозов. В центре, как правило, устраивали очаг, а чтобы почвенные воды не заливали пол, в углу, для отвода вод, вырывалась яма, в которую ставили бочку с выбитым дном.

История этой женщины – хозяйки круглого дома до появления в Новгороде неизвестна. Известно лишь то, что появилась она весной, лет за десять до описываемых нами событий, причём не в самом Новгороде, а на берегу Веряжки. Там на холмике стояла землянка Васькиных косарей, которые всё лето должны были косить сено на болотах, в тех местах, где это было возможно. Если лето выдавалась сухое, то сена косили много, так как болото подсыхало, если же холодное или дождливое, то сена собирали не много. В любом случае сено отправляли в Колмово окружным путём по Веряжке, на лодках, так как везти его через болото, даже в засушливое лето было опасно. Так вот в конце мая, когда первая смена косарей прибыла на Веряжку, они обнаружили крохотную обжитую землянку и красивую женщину с младенцем на руках. Колмовчане люди православные и, следовательно, благостные. Поэтому трое косарей принялись угождать младенцу, предварительно отправив остальных в Колмово и в Новгород к Владыке, так как не знали, где искать Василия Валентиновича. Когда через неделю приехала новая смена, она обнаружила уже заготовленный лес для строительства, и выкопанную круглую яму для новой землянки. Недели через две, всё-таки дознавшись, где обитает последние дни неугомонный хозяин Колмовский, косари доложили ему о странном открытии, не преминув добавить, что женщина хороша как матерь Божья. Васька был тогда моложе и хотел, было овладеть, со временем, этой красавицей, поэтому не стал возражать против проживания этой женщины на его земле, по наивности, полагая, что за эту его доброту его отблагодарят лаской. Не прошло и месяца, с Васькиного позволения жить бедной скиталице на его земле, как однажды на Торгу, его окликнул дед Агафангел по прозвищу Дно и попросил дать ему позволения подняться по Веряжке к ясновидице, проживающей на земле Василия Валентиновича. Он ведь –Агафангел – по старости, конным путём не дойдет, а вверх по речке его довезут племянники с братом его младшим Агофодором по прозвищу Крышка. Удивляться таким прозвищам нечего братья имели бочарную мастерскую и делали бочки, не хуже немецких. Вася просьбе удивился, но так как дело было на Торгу, и время было послеобеденное, то он решил, что старый уже хватил свою меру пенного, но так как он уважал бывших папиных друзей-ватажников, ответил,

– Иди ты, с богом, куда хочешь, хоть вверх по Веряжке хоть вниз по Волхову.

И забыв о просьбе, пошел далее по своим делам. Дня через два прогуливаясь по Торгу и похваляясь своей новой желтой шелковой рубахой, и широким в локоть толщиною зелёным парчовым поясом. Василий неожиданно получил в подарок от Крышки – Агафодора маленький овальный бочонок на полведра, чудно сделанный из липы, с дубовой затычкой наверху и медным краником немецкой работы, врезанным в крышку бочонка.

– Вот Василий Валентинович, брат велел вам передать в благодарность за позволение к ясновидице идти. Прими не обижайся за скромный дар,– объяснил свой поступок Агафодор – Крышка. Вася оценил стоимость бочонка в десятую часть гривны и несказанно удивился такой щедрости, но что бы не терять вида важного с показным высокомерием и неохотой поблагодарил Крышку, и пошел, далее ловя восхищённые взгляды девиц, жаждавших иметь платки из такой парчи или такого шёлка. Уже дома, он молча взял короб положил туда пирогов и кринку сметаны и быстрым шагом по лишь ему известным тропам пошёл напрямки к Веряжке, где на его земле жила ясновидящая Ольга. Перемена произошедшая, за два последних месяца, с местом, где стояла лишь землянка косарей поразила его. На берегу Веряжки были устроены мостки, на островках земли, свободной от болотной жижи паслись четыре козы, в самой речке устроены ловы, рыба сушилась на солнце, а над островерхой кровлей круглого дома вился дым. Василий стукнул два раза ручкой кистеня по открытой двери и на правах хозяина зашёл внутрь. Увиденное его немного обескуражило, ясновидящая сидела за столом в компании Станислава Среднего – сотника с Ширковой улицы и неспешно вела беседу глядя на сотника глазами полными любви, уважения и доброты. Безо всякого приглашения Вася сел за стол. Сотник при виде Василия встал, поклонился в пояс хозяину, и, не стараясь срыть своего волнения, немного срывающимся голосом сказал.

– Ты Василий Валентинович прости нас с Олюшкой, не убереглись мы, а Федоровский поп грех на исповеди и заметил. У меня ведь тогда еще Прасковья жива была. Вот он наложил епитимью и выгнал меня, с полгода назад по Мсте идти за солью для всего прихода, иначе говорил, что всё владыке скажет и Ольгу как ведьму на правёж вызовут. Я привёз Ольгу с Биармии куда ходил дань, года два назад для князя и посадников, собирать. В лесу нашли мы друг-друга, она с ликом Богородицы в руках под сосной меня ждала. С ликом Матери Божьей, там до ближайшего креста дней пять идти.!!!! По имени ко мне обратилась, хотя никогда меня не знала и я её не видел. Я удивился, молиться стал от наваждения, и она со мной. Так в молитве мы и простояли пол дня. Там же и открылась она мне, что дар у неё. Про трудности наши будущие все рассказала. И про то, как родит она мне наследника, но без меня на берегу речки Верёвкой называемой. Вот видишь всё как сказано, так и случилось. Ты если хочешь, мы можем уйти, если нет, то давай договоримся, в какую цену