Евгения Алексеевна ахнула. Молоков криво улыбнулся. БорисАлексеевич снова закрыл глаза. Даже Юлия была ошеломлена. Только Иннапо-прежнему сидела с высоко поднятой головой, глядя прямо перед собой.

— Майя Александровна сразу все поняла. Вы были не правы,Юлия, когда сказали, что брак Ратушинского и его супруги был формальным. Онидействительно были мужем и женой. Я видел, с каким вкусом обставила квартируМайя Александровна. Конечно, Борису Алексеевичу нужны были ее деньги и связи.Но он любил эту красивую и умную женщину.

— Да, — горько вздохнул Ратушинский,  я ее очень любил. Ивсегда буду любить.

Он вдруг закрыл лицо руками и громко заплакал. Все молчали,потрясенные услышанным.

— Продолжайте, — почему-то шепотом потребовал Осколков.

— Майя Александровна вызвала своего супруга в коридор,очевидно, для объяснения. Я тогда заметил, в каком взвинченном состоянии онвернулся. А она бросилась на кухню, чтобы взять яд. Очевидно, у них где-тохранился крысиный яд. Или синильная кислота. Точно я пока не знаю, это выяснитследствие. Когда на кухне разбилось блюдо, все вышли. И тогда МайяАлександровна бросила яд в бокал своей лучшей подруги. Она могла простить всечто угодно. Она прощала мужу его увлечение Юлией и другими женщинами. Нопростить обман самой близкой подруги она не могла и не хотела. Это было слишкомбольно. Поэтому она решила убить соперницу, которая, видимо, не один годобманывала ее.

Но провидению было угодно, чтобы Молоков разлил коньякМихаила Денисенко, и тогда режиссер взял бокал своей супруги. Бокал с ядом.Когда мы проверили в тот день содержимое бокалов, стало ясно, что отравитьхотели не режиссера Денисенко, а его жену. И тогда я спросил себя: кому и зачемпонадобилось убивать молодую женщину, работающую в Институте мировойлитературы? Это могла быть лишь месть оскорбленного сердца.

Михаил выпил коньяк предназначавшийся Инне, и сразу погиб.Поняв, какую непоправимую ошибку она совершила, Майя Александровна потеряласознание. Два дня муж уговаривал ее простить его. Два дня он скрывал от всех еедействительное состояние, но было поздно. Когда я приехал, Майя Александровнавызвала к себе Инну, чтобы попросить у нее прощение за смерть мужа. Сама онарешила застрелиться. Возможно, она хотела сначала убить соперницу. Нопередумала и не стала ждать, когда та приедет. Возможен и третий вариант: онаспециально вызвала подругу, чтобы застрелиться в ее присутствии.

Ратушинский так и не пустил меня к жене. Я чувствовал, чтоназревает драма. Между Борисом Алексеевичем и Майей Александровной произошлообъяснение, переросшее в ссору. Я нашел под стулом сломанный веер, которыйбросила туда ваша жена.

Потрясенная смертью Михаила Денисенко, ваша супруга,  Дронгопосмотрел на Ратушинского,  решила, что должна себя наказать. Наверное, вы былиправы: в ней действительно текла кровь грузинских князей или царей, как вамбудет угодно. Она знала, где лежит ваше оружие. Взяв револьвер, оназастрелилась. Но пуля не попала в сердце. Тогда, собрав все свои силы, онавыстрелила в себя еще раз. И этот выстрел оказался роковым.

Когда вы поднимались по лестнице, Юлия, — тут он повернулсяв сторону Геллер, — то услышали два выстрела и какой-то стук. Это был не звукзакрываемой двери, это упал револьвер. Оружие оказалось на полу. Что былопотом, вы все знаете. Мы ворвались в спальню. Ратушинский был почти невменяем.Он едва не убил Юлию, и мне чудом удалось его остановить. Вот, собственно, ився разгадка.

— Погодите, — перебил его Осколков,  а где доказательства?

— Сломанный веер все еще лежит под стулом, — ответил Дронго.

— Эта вещица стоит целое состояние. Можете проверить. Нателе погибшей были пороховые ожоги. Она приставила револьвер к груди, но несмогла убить себя с первого выстрела. Может, это было наказание за убийствоневиновного человека? Не знаю. Наконец, вы можете все выяснить у Ратушинского иИнны Денисенко.

Следователь взглянул на Бориса Алексеевича:

— Это правда?

Тот молчал, глядя на Инну Денисенко. Неожиданно онаподнялась и пошла к выходу.

Уже выходя из гостиной, она спросила следователя:

— Я могу быть свободна?

— Можете, — очень тихо ответил Осколков.

— Я вас ни в чем не обвиняю. Нет такой статьи. Толькоскажите: это правда?

— Да, — нервно бросила она и вышла.

Стук ее каблуков еще долго слышали в доме.

— Ну и дрянь! — удовлетворенно произнесла ЕвгенияАлексеевна. — Решила отбить мужа у подруги.

— Я бы не был столь категоричен, — возразил Дронго.

— Мне кажется, что, скорее, ваш брат вел себя непорядочно,сделав любовницей подругу жены. Он принимал в своем доме Михаила Денисенко  испал с его супругой. Это не отвечает нормам морали. По-моему, вы нарушали ибожьи заповеди, Борис Алексеевич, «возжелав жены ближнего своего».

— Хватит читать мне мораль, — закричал Ратушинский.

— Я нанял вас не для этого. Вы должны были найти вора. Авместо этого вы цитируете мне Библию. Хватит издеваться над нами. Лучшепризнайтесь, что вы ничего не сумели сделать.

— У него нет совести, — поддержала брата ЕвгенияАлексеевна,  а насчет Инны вы нам мораль не читайте. Народная мудрость гласит:«Сучка не захочет, кобель не вскочит».

— Теперь насчет совести, — продолжал Дронго.

— Дело в том, что вора я нашел. Вернее, вор сам призналсямне в содеянном. Несколько часов назад Виталий Молоков сказал мне, что нужнонайти убийцу и людей, укравших документы. Подчеркиваю, он сказал «людей», тоесть употребил множественное число. Возможно, это была оговорка, но я подумал,что он прав. Дело в том, что журналист Лисичкин готовил материал, разоблачающийнезаконные действия фирмы Молокова. О продаже оружия через Украину в арабскиестраны. Материал был тухлый, не тянул на сенсацию, но для Молокова это моглокончиться катастрофой. Привыкший во всем полагаться на свою жену, он рассказалоб этом Евгении Алексеевне. Она решила, что с Лисичкиным можно договориться.Либо купить его, либо запугать. Ваша сестра действовала теми же методами, что ивы, Борис Алексеевич. Очевидно, вы понимали ущербность своих действий, так какскрыли от Майи Александровны попытку подкупа журналиста.

Но план вашей сестры сорвался. Лисичкину не нужны былиденьги. Ему требовались сенсации, чтобы сделать себе имя. И тогда ваша сестрарешила достать документы о продаже сахара, чтобы поменять их на документы одеятельности фирмы своего мужа. Вот так все и произошло. А потом фирма Молоковавзяла деньги в банке, который не мог ей отказать, прекрасно осознавая, что«Гамма-банк» должен вашему объединению крупную сумму. Непорядочные люди небывают непорядочными в каких-то отдельных проявлениях, они подлецы во всем.