— Ты балуешь ее, — злюсь на него, а он в ответ только улыбается. — Обещай мне, что этого жуткого цвета в квартире не будет.

— Как скажешь, — убирая пакеты с покупками в тележку, отвечает мне на ухо.

И вот как на него злиться, если от любого слова этим хриплым тоном по всему телу мурашки бегут?

Мы возвращаемся к главному входу и приземляемся за столик на фуд-корте, чтобы поесть мороженого. И здесь меня ждет еще одно потрясение, потому что моя самостоятельная до дрожи Лиса вдруг с удовольствием кормится с рук Дыма. Я ловлю себя на мысли, что… ревную его к дочери?

Да ну! Тотчас разгоняю весь этот бред в голове. А спустя несколько скучных диалогов с собственным разумом понимаю, что, скорее, ревную к другому. К тому факту, что с Дымом все могло быть, что может быть иначе. К тому факту, что отец Лисы не Дым, а такой конченый человек. Он ведь мог даже после всего попробовать сделать что-то хорошее, попробовать наладить связь с Лисой, а не действовать шантажом и угрозами. Он мог, но не стал.

С наслаждением и легкой грустью слежу за двумя самыми дорогими мне людьми, когда вдруг замечаю резкую перемену в настроении Феди. Он пытается скрыть это, но явно напрягается, хмурит брови. Глазами так и возвращается в сторону магазинов, будто увидел там что-то или… кого-то. Он продолжает болтать с Лисой, но уже не попадает в такт ответами.

Мне интересно, я пытаюсь проследить его взгляд. Выходит не сразу, но все-таки нахожу чуть поодаль девушку, на которую смотрит. Красивую, молодую, яркую. На высоких каблуках и в кожаных штанах, подчеркивающих шикарную фигуру. Она обнимается с мужчиной гораздо старше нее, а тот… Тот держит в руках многочисленные пакеты с названиями дорогих брендов и, не стесняясь окружающих, развратно целует ее в шею и губы.

В любой другой момент я бы отвернулась — не люблю подглядывать, не мое это дело. Наверное, в любой другой, но не сейчас. Сейчас мне слишком интересно, почему ими так заинтересовался Дым. Это его бывшая девушка? Или кто она ему? Я ведь ничего не знаю о прошлом пожарного, а у взрослого мужчины оно определенно есть.

— Ты знаешь эту девушку? — слетает с языка, прежде чем успеваю подумать. И откуда такая смелость?

Но пусть лучше так. Я выдыхаю с вопросом. Лучше узнаю сразу, чем буду ломать голову и страдать.

— Да, — без лишних отговорок отвечает Дым. И это короткое «да» больно колет под ребра, как ни пытаюсь скрыть. — Это Ника, невеста Дэна. Была его невестой, — сам себя поправляет он.

В тот же миг я откровенно жалею, что спросила. Вспоминаю, как Фед переживал, как корил себя за то, что несправедливо отнесся к ней, когда те собирались пожениться. И пусть он все же оказался прав в суждениях, вижу, что убедиться в этом ему не очень приятно. Немудрено, если даже мне смотреть противно. И месяца ведь не прошло.

— Как ребята справляются? Без него?

Я специально не спрашиваю, как справляется он. Дым не будет открыто говорить о своих чувствах — уже уяснила.

— Пытаются жить дальше, — произносит куда-то в пустоту и опускает баночку с мороженым на стол к недовольству Лисы, которая тем временем втихую продолжает налегать на шоколадную присыпку уже самостоятельно. — Но не проходит и дня без историй с его участием или каких-то дурацких приколов. Особенно Макс любит вспоминать. Мы помним о нем.

В отличие от нее, — сквозит между строк, хоть и не произносит вслух.

Домой мы возвращаемся в тишине. Лиса, утомившись, тихо сопит в автокресле, которое Дым, по его словам, одолжил на время у друга. Вот только усаживая дочь, я заметила неоторванную бирку на внутренней стороне. Федя перестанет меня удивлять?

Перед сном Лиса еще немного чудит, когда Паулина завозит на ночь Пони. У нее свидание «с продолжением», как она заявляет Дыму, который отчего-то фыркает ей в ответ. Черт, я его уже и к Паулине ревную, точно с ума сошла. Когда это началось, а? И закончится ли вообще?

Хотя, если быть совсем уж честной, я немного злюсь на его подругу. Здороваюсь как обычно, но быстро исчезаю с горизонта. Знаю, что Павлина невиновата, что не хотела этого, но ведь именно из-за ее видеозаписей Матвей нашел нас с Лисой. Вслух я, конечно, ничего не говорю, но это не мешает мне злиться под нос.

Я прячусь на кухне и завариваю себе чай. Не замечаю, как Лина уходит, а Лиса, катаясь по полу на пару с собакой, разгребает коробку с наградами Дыма. Зато уже скоро заслушиваюсь, когда он подробно рассказывает, какая и за что вручена.

Его голос звучит так обыденно, хотя ему определенно есть чем гордиться.

— Эту «За спасение погибших» я получил лет семь назад, когда ездил в командировку и тушил с парнями очень сложный верховой пожар, — объясняет ей, как взрослой, пока Лиса молча сидит у него на коленях и слушает с открытым ртом. — Мы тогда отстояли деревню, — говорит чуть веселее, и Лиса, прочитав эмоции, тоже радуется.

Малышка быстро начинает зевать, и, когда Дым вместе с Пони переносят задремавшую Лису наверх, я сама сую любопытный нос в сокровищницу. Перебираю награды, читаю названия. Глаза разбегаются, даже слезы проступают от чего-то. Здесь же столько спасенных жизней! Столько опасности, сил и самопожертвования! Дым изо дня в день служит на благо других. Он совершенно потрясающий человек. Мужчина.

Складываю все обратно: «За отвагу на пожаре», «Лучший начальник караула», первые и вторые места на каких-то соревнованиях, «Созвездие мужества». Не сразу замечаю тень, нависшую надо мной, вздрагиваю. Кажется, Федя уже какое-то время стоит рядом, пока я тут реву.

— Ты спас так много людей, — поднимаю на него глаза и шепчу, — ты должен понимать, насколько это невероятно. Ты так много сделал! Ты…

Дым не возражает, не оправдывает все случаем и судьбой, как обычно любит. Сейчас нет. Смотрит прямо, садится, чтобы забрать и отложить медали в сторону. Он заставляет меня встать, вытирает щеки. Так нежно — в груди щемит.

Он касается губами раз и два. Зарывается пальцами в мои волосы и продолжает целовать лицо. Спускается языком к шее, пока пальцы нащупывает пуговицу на спине и расстегивают ее, чтобы избавить от платья и оставить перед ним с обнаженной душой: лишь в колготках и прозрачном белье — оно недорогое, но новое, и Дым его еще не видел. Кусаю губы, но улыбаюсь, потому что угадала — ему понравилось.

Фед трогает мою грудь через тонкую ткань, играет с соском, оставляет языком влажный след, который возбуждает сильнее и приятно холодит кожу. Он поддевает бретельки и тянет по плечам вниз, высвобождая грудь. Набрасывается с новой силой, пока я только глажу его затылок и запрокидываю голову назад от удовольствия. Я прикрываю глаза, когда он пальцами очерчивает мой силуэт, дергает вниз колготки. С трусиками. После чего резко вырастает, подхватывает меня на руки со словами, что пора бы наконец вместе принять душ.

А на мой вопрос, когда это он успел запачкаться, если от него до сих пор пахнет мятным гелем, он отвечает коротко и ясно — что его мысли грязнее некуда.