Они шли рядом. Ника все о чем-то щебетала. Зарина молча улыбалась одними губами. Вышли за школьную ограду. Ника отбежала немного вперед, оглянулась и крикнула:

– Зарина Сергеевна, стойте!

– Что такое, Ника? – недовольно поморщилась Зарина.

– Давайте в милипутиков!

– Это как? – Зарина остановилась.

– Вот стойте, – протянула руку вперед Ника и, отойдя еще на несколько шагов, спросила: – Сколько вы думаете шагов до вас?

– Не знаю, – замялась Зарина.

– Я думаю, десять великанов и три милипутика! – громко прокричала Ника.

Зарина усмехнулась.

– Стойте! – опять предостерегающе подняла руку Ника и, шагая большими шагами, двинулась по направлению к Зарине. – Раз, два… – досчитав до десяти, перешла на мелкий шаркающий шаг. – Раз, два, три, – и остановилась прямо перед Зариной. – Ура!!! Угадала! Давайте еще!

Зарина кивнула. Ника отбежала еще дальше.

– Тридцать три милипутика! – прокричала она и двинулась маленькими шажками навстречу Зарине, та улыбалась, ее забавляло слово «милипутики», точнее, то, как его произносила Ника.

– Ура! – снова возликовала Ника, стоя перед Зариной, и порывисто обняла ее.

Зарина вздрогнула. Да, такое было и раньше, но после того как мир стал черно-белым, это проявление нежности казалось диким, даже, быть может, грубым вторжением в пустынное спокойствие души.

– Давайте еще! Ну пожа-алуйста! – взмолилась Ника.

– Ну ладно, только недолго, а то замерзнешь, – уступила Зарина.

– Я не буду далеко отходить. Вот, видите. – Она отошла, считая шаги. – Пять милипутиков.

Не прошло и секунды, как Ника снова стояла напротив Зарины, ликуя:

– Ура! Пять милипутиков!!!

– Ах ты, мой милипутик! – не удержалась Зарина и крепко обняла щупленькую, смешную Нику.

Так они стояли, обнявшись, и смеялись. Зарине не хотелось отпускать Нику. Что-то нежное и теплое медленно расцветало в ее груди. Может быть, вернутся потерянные краски? Может быть…

– Давайте еще! Еще сыграем!

Зарина очнулась, почувствовала холод, и ей стало неуютно:

– Нет, Ника, пора. Тебя, наверное, мама ждет, волнуется.

Ника скорчила недовольную мордашку:

– Ну, Зарина Сергеевна, ну пожа-алуйста!

– Нет, я замерзла, Ника, видишь – зуб на зуб не попадает. Да и тебе, наверно, холодно.

Ника все еще обнимала Зарину и смотрела на нее снизу вверх. Нет, все-таки она не похожа на него, совсем не похожа.

– Ну ладно, – сдалась Ника, освободив Зарину от своих цепких ручек, отбежала. – До свидания!

– Передавай привет маме! – махнула рукой Зарина.

Ника уже бежала прочь, весело подпрыгивая.

Стало холодно. Снова холодно, но что-то неуловимо теплое все же осталось. Медленно губы Зарины растянулись в улыбке, и, нежно вздохнув, она прошептала:

– Милипутики…

«Свинцовое, мертвецки свинцовое небо. Влажные ветви деревьев. Мокрый снег: огромные хлопья обжигают щеки, приятно щекочут, как поцелуи…

Снег, как назойливый любовник, обнимает и не дает смотреть вперед. Преграждает путь и осыпает ласками… будто боится, что уйду и больше не вернусь… Но на самом деле уйдет он… уйдет… А вернется ли?..»

– Здравствуйте, Зарина Сергеевна! – Ника шла наперерез, ее едва было видно за стеной хлопьев.

– А! Ника, здравствуй!

Они пошли рядом по пустой школьной аллее.

– Помните инопланетянина, который мне помогал?

– Что?

– Ну, вкладыш с инопланетянином? Когда нам еще прививки ставили?

– А, да.

– Я его потеряла… – Ника шмыгнула носом.

– Как же так?

– Ага.

– Значит, появится новый, еще лучше, да?

– Ага… – И Ника принялась щебетать о куче наклеек, о новом телефоне…

Зарина прекрасно помнила тот яркий желтый сентябрьский день, когда ей поручили сопровождать класс Ники в поликлинику на прививки. Перед дверью процедурного кабинета все храбрились, но как только их вызывали, начинали трусить. Особенно боялись девочки. Одних удавалось уговорить, других приходилось держать за руку. Ника плакала, успокоить ее удалось только с помощью выдумки про инопланетянина, который защитит ее от боли. Ника, крепко сжав картинку в кулачке, потребовала, всхлипывая: «И вы со мной!» Когда они вышли из процедурного, перед дверью стоял Андрей: подошла очередь его класса. Ника бросилась к брату, хвастаясь и жалуясь на кого-то одновременно. Тот отвечал что-то, улыбаясь и поправляя ее косички. Зарина любовалась, затаив дыхание, пытаясь поймать его взгляд. Потом с восторженным трепетом помогла Нике застегнуть куртку. Ей казалось, он видит и восхищается ее заботливостью, и не только: вон она какая, целый отряд ребятишек сопровождает! Ей казалось, чем больше тепла она будет дарить Нике, тем больше ее любви девочка, как проводник, передаст брату. Он поймет… Глупая…

На крыльце школы стояли старшеклассники и курили исподтишка.

«Значит, перемена, – подумала Зарина. – Даже не прячутся. Хм, он тоже не очень-то прятался».

Вошли.

– Фдрафтвуйте, Фарина Фергеевна! – Худощавый мальчик весело смотрел снизу вверх.

– Здравствуй, Ваня. – Зарина наскоро вытерла ноги о влажную тряпку и поспешила в кабинет, то и дело отвечая на приветствия.

Не успела войти в кабинет, сбросить пальто, дверь открылась:

– Загина Сеггеевна, можно? – В кабинет вошел кругленький крепенький мальчик.

– Да-да, заходи, Кирилл, садись. Сейчас будем заниматься. – Зарина наскоро привела себя в порядок и села рядом с Кириллом напротив зеркала.

Дверь кабинета внезапно резко открылась и с невыносимым стуком захлопнулась. Кирилл вздрогнул. Кто-то засмеялся и пустился наутек. Зарина вздохнула. Так случалось часто, и она старалась относиться к этому спокойно – злиться и догонять, а тем более читать нотации было бесполезно.

На перемене заглянула Аля, школьный психолог.

– Привет, не помешаю?

– Привет, заходи-заходи! Чаю будешь?

– Давай, а то мне сегодня на обед не попасть, опять заменяю.

– А… – Зарина наполнила маленький чайничек водой, подключила. – Сейчас закипит.

– Слушай, тебе сейчас во время урока ничего не подбрасывали в кабинет? – Аля села на стул, разглядывая свое личико в зеркале.

– Да нет, а что? – Зарина достала печенье.

– Да мне в класс презерватив, полный воды, подкинули! Гады!