Энн с Рональдом устроились в двух комнатах хижины отшельника: Энн готовилась к рождению первенца, который, кажется, собрался появиться на свет, поэтому они опасались двигаться дальше. Повсюду бегали куры, а маленький садик Тома Нила был полон овощей и тропических растений. Фальконеры были счастливы снова видеть меня и познакомиться с Дитами. В хижине они показали нам судовой журнал, где оставляли записи моряки, побывавшие на атолле. Просто поразительно, как много людей приезжало со всего мира, чтобы увидеть атолл. Бывали здесь и жертвы кораблекрушения, чьи яхты разбились о рифы, которые жили в хижине, ожидая спасения.

Мы провели на атолле Суворова дня три, а потом отправились на Американское Самоа, где можно было закупить провизии, чтобы идти дальше, на Фиджи. Гавань Паго-Паго была грязной, со всех сторон ее окружали тунцовые фермы, но, совершив дневной переход по горам на другую сторону острова, мы обнаружили потрясающие пляжи с белым песком.

Рундуки нашей яхты ломились от припасов, и мы направились к острову Вавау в архипелаге Тонга, где у нас была назначена встреча с сыном Дитов, юным шкипером с частной стофутовой яхты «Каталина». На яхте была команда из шести человек и все игрушки, какие только можно пожелать, – в числе прочих имелись одноместные парусники класса «Лазер», доски для виндсерфинга и стремительные лодки «Сигаретт». Мы наслаждались пикниками на пляже, на которых ели все самое вкусное и забавлялись с этими игрушками.

К сожалению, отпуск Дитов подходил к концу. Позвонив маме, я узнала, что они с Брайаном собираются пожениться, и решила вернуться домой. Я обрадовалась, когда мама попросила меня быть подружкой невесты. Диты нашли для «Петраны» безопасную стоянку и отличного смотрителя. Когда они уехали, я немного задержалась, чтобы подкрасить кое-что внутри, как мы и договаривались. А потом полетела в Сан-Диего на свадьбу.

До дороге домой я размышляла, привыкну ли когда-нибудь к тому, что в одну минуту я на одном краю света, а в следующую – уже несусь на другой. Сколько миль я преодолела за последние полгода? А все, чего я когда-либо хотела, – вечно идти под парусом с Ричардом.

Было чудесно видеть свою мать влюбленной. Они с Брайаном поженились в Калифорнии, в доме родителей Брайана на живописных утесах Сансет-Клиффс, с видом на Тихий океан. Я была в юбке из бордового шелка, вручную расписанного узором с райскими птицами. Нарисованные цветы в изобилии расцветали на бедрах и поднимались до талии, взбегая вверх по блузке. На маме было кружевное платье цвета слоновой кости, выигрышно подчеркивавшее ее точеную фигуру. Она была прекрасна, я была очень горда и так счастлива за нее!

Брайан, теперь мой отчим, записался в штурманскую школу в Сан-Диего, чтобы получить капитанскую лицензию на вождение стотонных судов. Мама предложила мне поступить туда же. Почему бы нет? В то время я жила на яхте одного из друзей, куда переехала, чтобы не стеснять молодоженов, и не имела ни малейшего представления, что делать дальше. Мне было двадцать четыре года.

В конце концов я переговорила со старинным приятелем времен «Софии», Эваном, который служил теперь на Восточном побережье на трехмачтовой шхуне «Рамблер» в сто шесть футов длиной. Компании, на которую он работал, «Общество океанских исследований и просвещения» (ORES), требовались дипломированные помощники капитана, и Эван сказал, что, если я получу свою лицензию на стотонные суда, они, вероятно, меня наймут. В общем, я записалась в школу.

Я оказалась единственной девушкой в классе из пятнадцати человек. Мы занимались три вечера в неделю, по три часа, на протяжении восьми недель. Учиться мне было нелегко: я никак не могла сосредоточиться. И Брайан помогал мне освоить материал.

Мы оба выдержали экзамен на капитана, а еще через три недели меня взяли на должность второго помощника на исследовательское судно «Рамблер». Судно занималось научной работой на Серебряной отмели, океанском рифе, в двухстах милях к северо-востоку от побережья Доминиканской Республики.

Я ощущала облегчение оттого, что наконец-то нашла себе занятие. Я провела на борту «Рамблера» три месяца, а затем вернулась с ним из Доминиканской Республики в Глочестер, штат Массачусетс, родной порт судна.

Я заключила контракт еще на полгода, теперь уже в качестве первого помощника на «Рамблере», и мы вышли из массачусетского Глочестера в Провиденс, Канада, оттуда на Лабрадор и обратно. Лавирование между айсбергами было волнующим приключением, и оно каким-то образом помогло растопить мое замороженное сердце. Когда и эти шесть месяцев истекли, настала пора двигаться дальше.

Я вернулась в Сан-Диего и весь следующий год работала с матерью и Брайаном в их компании по обслуживанию яхт, где мне доверили водить чартерный тримаран под названием «Континенталь-1». Но после стольких путешествий и открытий я мечтала о скоростях пониже и более интимной обстановке. О таком месте, где свежего воздуха и природы было бы больше, чем бетона.

В тот же год я побывала на островах Сан-Хуан на северо-западной оконечности штата Вашингтон, где навещала подругу Лауру. Меня поразило, что она никогда не запирает дверь дома и без всякого страха уходит на долгие прогулки по лесу. Она постоянно здоровалась с кем-нибудь из островитян, которые неизменно улыбались и махали в ответ. Я видела оленей, диких индеек, орлов, выдр и китов. В сердце звучал ликующий напев: это место я смогла бы назвать домом. Океан, без которого я не представляла себе жизни, и зеленая земля, какой она была задумана Богом, – все это было здесь, собрано в одном месте.

Когда я вернулась в Сан-Диего, мысли о тихоокеанском северо-западе не оставляли меня, убаюкивая по ночам. Я вспоминала, как густые изумрудные леса спускаются там прямо к морю. Они как будто манили меня.

И через несколько месяцев я переехала на остров Сан-Хуан, штат Вашингтон. Наконец-то я была по-настоящему дома.

Я совершала долгие прогулки на гору Маунт-Янг, по пляжу Саут-Бич, по территории лабораторий Вашингтонского университета, останавливаясь полюбоваться захватывающими морскими видами. Теперь я редко плакала и, к своему удивлению, не раз ловила себя на том, что улыбаюсь, вспоминая чудесные моменты из прошлого, где остался Ричард.

Наконец настал день, когда, стоя у кромки воды, я увидела в ней отражение другой себя. Налетевший ветер подернул отражение рябью.

– Посмотри на себя, – произнесла я вслух, – ты отлично выглядишь. Время пришло. Пора уже снять замок со своего сердца. Пусть тебя полюбит кто-нибудь, полюби кого-нибудь тоже. Это будет правильно. Ричард бы этого хотел.

Я отпрянула назад, как в тот раз, когда ко мне подкрались черные акулы с глазами-бусинками, пока я собирала ракушки на Рароиа.

Это что же, Голос говорит со мной? Или это я говорю сама с собой? Единственное, что я знала точно: кризис миновал, и облегчение я испытывала неописуемое. Я вскочила и побежала вдоль берега. Добежав до места, откуда открывался невероятно прекрасный вид, я резко остановилась и замерла. А потом во мне словно взорвался вулкан: широко раскинув руки, я потянулась к небу, запрокинула голову и зарычала, словно выпущенный на волю зверь, с силой выталкивая последние капли скорби из своей души.