Приехав домой, Артур вдруг решительно занялся делами. Шли они тяжело, но идея, которая их толкала, была для него столь важной, что он не замечал тяжести. Артур решил создать детский санаторий в Крыму. Денег требовалось столько, что и в былые времена благополучия их вряд ли хватило бы на это начинание. Но Артур знал совершенно твердо, что добьется своего. Он уже мысленно представлял здание, полное детских голосов, и парк, и скульптуру Бегущей по волнам в центре… Оставалось только сделать все это, но он был готов работать годы.

Поздней осенью, когда он сидел за компьютером, изредка прерываясь на то, чтобы покурить, и смотрел в черное окно на хлопья первого снега, раздался звонок в дверь. Он открыл. На пороге стояла Динка.

— Ты узнал меня? — спросила она, почти задыхаясь от невыносимого волнения.

Артур мог бы сказать ей, что только единственная в мире женщина могла прийти к нему в белом летнем платье под распахнутым легким пальтишком через осень и разлуку. Но он ничего не сказал, а только прижал ее к себе — крепко, чтобы никогда не отпускать.

Начинающая писательница Ангелина Невинная, блондинка с нежной кожей и столь же нежной душой, получила душевную травму. Травму нанес ей редактор местного издательства «Звук астрала» Василь Васильич.

Он протянул ей красивенькую папочку с рукописью давно лежащего в редакции Ангелининого романа и уныло протянул:

— Не пойдет…

Звук сих слов отозвался в головке хорошенькой авторицы похоронным звоном, ибо вместе с надеждой на публикацию Невинная хоронила свои мечты об отдыхе на юге и найме няньки для малолетних чад.

— Но почему? — пролепетала она, — ведь в романе столько любви к человечеству, столько прогрессивных мыслей!

Василь Васильич вздохнул.

— Не жизненно…

Ангелина встрепенулась:

— Как не жизненно?! Все практически с натуры.

Редактор поморщился.

— Да разве ж это натура? Имя у героини какое-то претенциозное — Катя, да еще и Николаева… Профессия нетипичная — швея! Где вы, дорогуша, швей-то видели? Ладно бы, топ-модель, сыщик, на крайний случай, княгиня… А вот тут она у вас два часа с каким-то мужчиной разговаривает — и ничего! Он ее даже не насилует!

Ангелина так и подскочила на стуле.

— Почему это он должен ее насиловать? Он ей в дедушки годится!

Но Василь Васильич не сдавался.

— Тем более должен. И вообще, у вас на весь роман ни одной расчлененки завалящей, ни единого грабежа… Ну хоть бы убийство какое ритуальное… Да и где вы усматриваете в вашем произведении любовь? Главный герой ни разу по упругой груди ладонью не проводит, платья узкого ни с кого не сдирает, в рот героине не впивается!!!

Ангелина внимательно посмотрела на раскрасневшегося редактора и удивительно реалистично представила себе, как Василь Васильич сдирает и впивается… Картина ей настолько не понравилась, что, дабы не совершить прямо в офисе ритуальное убийство, она прижала рукопись к упругой груди и пошла вон из издательства.

Прямо за углом здания стоял лоток, с которого торговали книгами. Ангелина остановилась возле него и долго смотрела на яркие обложки. С обложек стреляли, ухмылялись и тянули к Ангелине растопыренные пальцы обезьянообразные люди, а соблазнительные дамы в нижнем белье игриво прижимали к обнаженным частям тела оружие всех калибров.

Невинная, занятая писанием романов и работой по дому, совершенно не следила за творчеством собратьев по перу. И теперь она с интересом взялась читать названия и аннотации. Через десять минут она признала правоту редактора: на фоне Афанасия Отмороженного, Василия Ошалевшего и Климента Убойного Катя Николаева выглядела бы настоящей марсианкой. Ангелина вздохнула и подумала: «А что, если мне… вот так, как положено, со стрельбой, тайной организацией и героиней, которая одна стоит целого взвода наемников…» Ангелине даже пришло на ум подходящее имя — Чумовая, Брунгильда Чумовая… Близкие друзья могли бы ласково называть ее «наша Чумка»…

Невинная вдруг ясно представила свою героиню: высокая брюнетка с огненным взором и фигурой принцессы-воина Ксены, приключения которой писательница смотрела иногда со своими детьми. Идея Ангелине понравилась, но она тут же сникла: откуда возьмется материал для книги? О чем будет роман? Нет, ей не потянуть, ведь она и представления не имеет о светских салонах, о скупщиках краденого…

А между тем книга требовалась позарез. Дела Ангелины шли из рук вон плохо. Ее творчество не соответствовало высоким требованиям издательского вкуса. Дети хулиганили, муж довольствовался зарплатой научного работника, и если бы не старшее поколение Невинных, которые завели на даче настоящее фермерское хозяйство, то неизвестно, как бы они жили.

В самом гадком расположении духа Ангелина побрела на рынок. И тут обычная жизнь вступила в свои права. Продавец рыбы обсчитал ее и обхамил. Нагруженная тремя рыбешками в изрядном куске льда, сохранившимися, видно, с доледникового периода, Невинная натолкнулась на недоброго молодца с ротвейлером без поводка и намордника. Молодец задел Ангелину широким плечом и посоветовал не лезть кобелю под ноги. Даже не интересуясь, которому из двух она помешала, писательница отправилась в мясные ряды. Здесь она по своей нерасторопности забыла помять со всех сторон говядину и в результате получила под видом вырезки замаскированную кость. Потратив миллиард нервных клеток и сорок гривен, Ангелина Невинная покинула сию юдоль скорбей человеческих. Но жизнь на этом не заканчивалась.

В трамвай Ангелина заползла на четвереньках, так как входящие шли на вход, а выходящие на выход — одновременно. Мужчины, как водится, усидчиво сидели, а женщины, старики и младенцы стойко стояли. Вися на слишком высоком для нее поручне и раскачиваясь в сотрясающемся от приступов миграционной активности пассажиров трамвае, Ангелина почувствовала, как в ней зреет нечто, напоминающее вдохновение. Будучи бесправным, забитым и навьюченным существом, она готова была потребовать сатисфакции. Перед глазами мелькали, словно в бреду, картинки с обложек, и Невинная слышала чей-то незнакомый, но родной голос, кричавший: «Всех порешу!» Двухметровый контролер, годный служить в войсках особого назначения, вынул у нее из зубов талончик и вернул к действительности, сообщив, что талончик пробит не по правилам. Заплатив штраф, Ангелина вывалилась из трамвая и понесла своим домашним хищникам свежебитые яйца и костистую вырезку.

Хищники уже вернулись в родной дом и ходили кругами у холодильника. Холодильник рычал, домочадцы тоже. Выйдя на арену семейной жизни, Ангелина щелкнула кухонным полотенцем и принялась кормить, мыть и стирать…

Но чувство, посетившее ее в вагоне трамвая, не исчезло, а напротив, окрепло. Уложив детей и усадив мужа перед телевизором, Ангелина села писать. На сей раз она точно знала, что ей предстоит создать шедевр.