– Что такое электроды и изопропанол?

– Мам, ты не поймешь.

– Объясни!

– Это типа торий и спирт.

– Нет слова «типа»! – взбунтовался во мне гуманитарий.

Про спирт мне все более или менее понятно. А про торий я слышала впервые. Спросила у Гугла. Из всего прочитанного я поняла, что это радиоактивное вещество.

Перепугалась страшно. Нашла марлевую повязку и решила, что нужно заказать противогаз или что-нибудь современное в этом духе. Потом подумала и решила запретить Василию проводить в квартире опыты. Как мать. В тот момент, когда я думала, как радиация сочетается со спиртом и, возможно, как спирт может ее нейтрализовать, позвонил еще один курьер. Он держал в руках здоровенный контейнер и требовал каких-то очень больших денег за доставку.

– Сейчас, минуточку, – попросила я курьера, собираясь звонить сыну и спрашивать, что находится в контейнере и можно ли его вносить в квартиру.

– Не волнуйтесь. Это сухой лед, – успокоил меня курьер.

Пришлось оплатить и сухой лед.

Потом мы с сыном разминулись – он пришел из школы, а я уехала по делам. Когда я вошла вечером в подъезд, меня остановила консьержка тетя Алла:

– Маша, ты только не волнуйся. Но Вася, кажется, начал… э… злоупотреблять.

– Теть Ал, с чего вы взяли? Меня не было дома три часа.

– И он успел злоупотребить! – объявила консьержка. – Мне Настя сказала!

Настя – это наша соседка по этажу.

– Я разберусь, – пообещала я и вошла в лифт.

На лестничной клетке меня уже поджидала Настя.

– Маша, ты знаешь, что Вася курит? Вася курит! – кричала Настя.

– Давно? – уточнила я.

– Как из школы пришел, так и закурил! На общий балкон уже три раза выбегал! И он пил водку! Водку я сразу чувствую! У меня нюх на спирт! Точно водка!

Я, конечно, перепугалась. Вася вполне может и курить, и пить водку. Но еще вчера этого не делал и не собирался. Может, у физиков это по-другому происходит, чем у гуманитариев?

Я вошла в квартиру, осторожно прижимаясь к стене, и чуть на пол не сползла от ужаса. В квартире пахло не спиртом, а целым спиртовым заводом. В коридоре на полу сидела Сима и рыдала так, будто случилось самое страшное, что только может быть. Вася стоял рядом в куртке, в марлевой повязке и с черной коробкой в руках.

– Что случилось? – спросила я, пытаясь оценить масштаб катастрофы.

– Мама! Вася забрал мою черную краску! Всю! – прокричала Сима, захлебываясь рыданиями.

– Вася, почему ты в куртке? Ты трезвый? Ты куришь? – задавала я вопрос за вопросом, потому что на самом деле не знала, что делать.

Вася закатил глаза и в обнимку со своей черной коробкой выскочил на лестничную площадку.

– Сима, встань с пола. Надо все проветрить. У вас давно так пахнет? Где папа?

– У меня нет черной краски! – продолжала рыдать дочь.

Я открывала и закрывала окна, успокаивала дочь, отмывала краску с пола растворителем. Опять открывала окна, потому что нестерпимо пахло растворителем. И мне это нужно было успеть сделать до того, как домой вернется муж. Стоило мне открыть дверь, чтобы создать сквозняк, как на площадку тут же выскочила соседка Настя, чтобы сообщить, сколько раз Вася курил и сколько раз он выносил на общий балкон бутылку с водкой. Сима опять решила порыдать, потому что черная краска ей нужна была именно сегодня, а завтра будет поздно.

Вася вернулся с балкона.

– Так, быстро мне все объясняй. Популярно и понятно, – потребовала я.

– Мам, не сейчас…

– Сейчас же! Я должна понимать, почему у меня в доме запах, радиация и зачем ты забрал у Симы краску? И объясни мне так, чтобы я потом могла эту версию пересказать внятно и убедительно твоему отцу, соседке и консьержке.

Вася вздохнул и объяснил. Ему для научного проекта по физике в школе нужно было собрать камеру Вильсона.

– Камеру? – уточнила я.

– Мам, это типа коробки.

– Нет слова «типа»!

– Хорошо. Вроде коробки, которая должна быть покрашена в черный цвет. Поэтому я взял у Симы черную краску. Я начал делать камеру дома, а потом вышел на балкон, чтобы не так сильно пахло. Сухой лед создает разницу температур. Изопропанол ложится паром внизу. То есть на самом деле все не так, но ты не поймешь. Электроды мне были нужны из-за тория. Но где я найду торий? А в электродах он есть в виде примеси. Понимаешь? Мне нужны были всего два, но они продавались только упаковками по десять штук. Поэтому я взял десять. Смысл эксперимента – увидеть следы элементарных частиц. Их можно сфотографировать, снять на камеру. Понимаешь?

– Нет, не очень, – призналась я.

– Ну набери в Гугле «камера Вильсона»!

– То есть ты не курил и не пил водку…

– Тебя только это интересует?

– Ну если честно, то да.

– А меня интересует, когда у меня будет черная краска! – объявила Сима.

– Что тут у вас происходит? Вася, ты куришь? И почему у нас пахнет водкой? – спросил мой муж, отец семейства, который вошел в квартиру.

– Был бы у меня дозиметр… – понуро ответил Вася, – и хоть один нормальный человек в доме.

Спустя некоторое время мы вернулись к теме водки. Васе исполнилось шестнадцать. Он чувствовал себя совсем взрослым. Гордо утверждал, что «в развитии он скакнул на все семнадцать». Я предпочитала не уточнять, что это означает, чтобы хотя бы иногда спокойно спать. На зимние каникулы он попросился в спортивный лагерь. Отправили. После его возвращения чемодан я открывала с опаской, гадая, сразу выбросить носки или попытаться постирать. Под грудой футболок, которые издавали такой запах, будто в них ходил не только Василий, но еще двадцать человек, я нашла бутылку водки. Закрытую. Долго таращилась на бутылку, подбирая слова, которые должна как мать произнести в этом случае.

– Васюш, скажи, а зачем тебе водка? – Это лучшее, что я смогла придумать.

Тут я, как гуманитарий, сразу поняла свою ошибку. Во-первых, вопрос глупый. Во-вторых, ответы я знала заранее. «Бутылка не моя… друг попросил к себе положить… понятия не имею, как она оказалась в моем чемодане… привез в подарок папе, только потом вспомнил, что он не пьет водку…» Тут же мне самой стало стыдно, потому что я, можно сказать, рылась в вещах сына. Ну кто меня дернул разбирать его чемодан? Пусть бы сам разобрал, недели через три где-то, когда там уже лягушки квакать будут.

Василий даже бровью не повел, когда я предъявила ему запретный продукт.

– Купил, – как всегда, лаконично ответил сын.

– Зачем?

Далее последовал гениальный ответ, который даже я – гуманитарий с бурной фантазией – не смогла бы придумать.