– Ирвин! Стаффи! – для порядка покричала я, стоя под лестницей, но второй этаж, естественно, отозвался мрачной тишиной. Пришлось выйти на улицу и проверить отписку. Она была выведена каллиграфическим почерком подруги:

Даже не верилось, что подопытные, которых я стремилась осчастливить супом, сваренным собственными руками (и неважно, что блюдо больше походило на пищевой конструктор: туда добавить, здесь залить), коварно улизнули, пока повар находился в кулинарном трансе.

И тут по выщербленной мостовой зацокали лошадиные копыта, застучали колеса и из-за соседней лавки скобяных изделий к «Пряной штучке» вырулил наемный экипаж. Этан вернулся домой! Сложив руки в замок, растянув губы в благолепной улыбке сектантки, я встречала новую жертву… кхм… в смысле дегустатора.

Едва сосед вылез из кареты и увидел на ступеньках меня, то сильно напрягся, видимо, чувствуя неладное. Он даже оглянулся через плечо, словно не верил, что ожидали именно его, Этана Гровера, возвращения.

– Ты меня пугаешь! – без приветствий заявил он. По мне, лучше бы он пугался в лавке, потому что я порядком замерзла, изображая примерную жену в тонком платье и домашних туфлях.

– Почему? – развела руками.

– Ты в кухонном фартуке стоишь на крыльце и очень странно улыбаешься… – поднимаясь к двери, объяснил он, а когда мы наконец вошли в торговый зал, спросил: – Чем пахнет?

– Едой, – улыбнулась я и, как преданная жена, бросилась помогать Этану снимать пальто. Под подозрительным взглядом плотника я повесила одежду на вешалку для потерянных вещей, и на пол осыпались чужие шарфы, как с яблоньки яблочки.

– Ты что-то готовила? – предположил мужчина.

– Куриную лапшу. Снимешь пробу?

– Ирвина уже… нет?

В его словах прозвучал невысказанный вопрос, не прикопала ли я отравленного подмастерья.

– Он в трактире.

– А твоя бешеная подружка?

– Там же, – ответила я.

И тут сосед догадался, что попал. За личную встречу на крыльце и помощь с верхней одеждой придется расплачиваться.

– Мне надо помыть руки, – придумал он.

Подозревая, что единственный в лавке дегустатор может сбежать через окно, спуститься по водосточной трубе и броситься в трактир, где спокойно ужинали Стаффи с Ирвином, я покачала головой:

– Помыть руки можно в кухне.

– Ты сейчас похожа на отравительницу, – наконец чистосердечно признался он.

Когда Этан увидел разруху в царстве чистоты, невольно изменился в лице. Он уселся за стол. С торжественным видом я подняла крышку, накрывающую миску с лапшой, и обнаружила, что кудрявые макаронины набухли, впитав в себя почти весь бульон.

– Подожди, не ешь, – нахмурилась я и совершенно точно услышала, как он перевел дух.

– Зачем ты вообще делала суп, если Ирвин отлично готовит? – проворчал Этан, следя за тем, как я заново собираю части кушанья и заливаю их кипятком.

– Амелия Осле задела мою женскую гордость. Она притащилась к Фреду в лечебницу с целой корзинкой еды!

– И что?

– А то! Знаешь, почему я для тебя совершенно безопасна как женщина? – бросила я презрительный взгляд в сторону плотника, ожидавшего новой порции супа, как казни.

– Потому что у тебя дурной характер и шило в том месте, на котором приличные леди смирно сидят?

– Потому что многовековой практикой доказано, что путь к мужскому сердцу лежит через желудок, а я тебя даже при большом желании спагетти с мясными шариками не накормлю. Видел бы ты, с каким аппетитом Фред уплетал эти проклятые шарики! В кошмарном сне такое приснится – побежишь к пастору в грехах каяться.

– Хочешь сказать, что, собирая конструктор с лапшой, ты пытаешься меня соблазнить? Честно говоря, сомнительный способ, – скептически покачал он головой.

– Размечтался, подопытный, – указала я в его сторону деревянной лопаткой.

Этан вдруг усмехнулся, как-то очень по-мужски, словно смотрел на глупую девчонку.

– Послушай, Александра Колфилд, зачем тебе учиться варить лапшу? Ты же способна продумать гениальную идею, продать ее и нанять Амелию Осле поварихой.

– Или перекупить у тебя Ирвина? – тихо уточнила я, чувствуя, как начинаю париться в тонком платье. И почему в кухне так жарко? Кто-нибудь, откройте окно!

– Амелия Осле обойдется дешевле, – ухмыльнулся Этан.

И тут я задумалась. Целых три минуты, пока набухала лапша, представляла, как Амелия в розовом фартуке шинкует на моей кухне лук, обливаясь горючими слезами, и даже не по себе стало.

– Чур меня! – буркнула, осенив себя святым знамением.

– Ты что-то сказала? – не понял Этан.

– Воображение меня погубит! Готово! – объявила я, подняв крышку с миски, и принесла новую порцию лапши Этану. – Приятного аппетита, господин Гровер.

Он взял ложку и, прежде чем снять пробу, мрачно вымолвил:

– Если вдруг я завтра не проснусь, то передай Ирвину, что завещание лежит у моего поверенного в конторе «Уотс и сыновья».

Наконец Этан прихлебнул бульончик, пожевал лапшички, замер на секундочку и спросил:

– Ты вообще его солила?

– Мм… – почувствовала я себя полной дурой.

– Не знаю, как ты дохренач… додракоширачилась до растворимой лапши, но сейчас я тебе расскажу два главных секрета вкусной еды. – Он смачно приправил кушанье. – Первый: горячее сырым не бывает. И второй: если в сырое, но горячее, добавить соли и перца, то оно сойдет за приличную еду.

И у меня в голове взорвался настоящий фейерверк. Кажется, свет от озарения даже сверкнул в глазах.

– Что ты сказал? – быстро пробормотала я. – «Дракоширак»?

– Я такого не говорил, – от греха подальше принялся отпираться плотник.

– «„Дракоширак“! Приготовь обед за три минуты – просто добавь кипятка!» Божечки, теперь я знаю, что мы будем дегустировать на ярмарке!

На радостях я едва не захлопала в ладоши, а потом нагнулась, от всей души обняла Этана и звонко поцеловала в колючую, но все еще пахнущую хвойным лосьоном щеку. На две секунды мы оба изумленно замерли. Приходя в чувство, я отпрянула, но Этан крепко схватил меня за руку. В замешательстве я вытаращилась на него, уже не понимая, от чего сконфужена больше: от собственного порыва или оттого, что сосед снова повел себя несколько не по-соседски.

– Слушай, Алекса, – произнес он с мягкой интонацией, – зачем тебе парень, который думает пузом, а не головой? Он действительно тебе так сильно нравится?

И тут интимную обстановку кухни взорвал непотребный грохот в закрытую дверь лавки. Сосед моментально меня отпустил, как будто мы не просто за руки держались, а хотели заняться чем-то плохим (или же очень хорошим, с какой стороны поглядеть). Почти уверенная, что «сладкая парочка» надралась в трактире и потеряла ключи, я вышла в торговый зал и с изумлением обнаружила по другую сторону витрины Фреда в колючем одеяле, накинутом на плечи, и в больничных тапках на босу ногу.