– Это плохое место, – недовольно произнес кучеяр, стоявший ближе всех к Арлингу. – Зачем было собирать нас именно здесь? В Холустае полно оазисов, но тебе нужно было выбрать обязательно Рамсдут. Мы люди не суеверные, но злить богов не хотелось бы.

Услышав знакомое название, Арлинг досадливо поморщился. Где еще в Холустае могли встретиться такие россыпи гигантских валунов, как не в мертвом городе. Как и тот кучеяр, Арлинг не был суеверным, но развалины Рамсдута были, действительно, плохим местом. Только чужестранец, каким был Ларан, мог назначить встречу на руинах проклятого города великанов.

– Таких развалин в Холустае больше нет, – продолжал говорить кучеяр, собираясь, наверное, если не напугать, то испортить настроение товарищам. – Это Рамсдут, великаний город. Даже самые смелые из купцов обходят его стороной. Говорят, раньше здесь жили жестокие цари, которые грабили и убивали путников. Но они не чтили Нехебкая, повелителя пустыни и самумов, поэтому их правление было недолгим. Однажды с востока налетели черные ветры, которые дули семь дней и семь ночей, превратив город в руины, а его жителей – в песок, который был развеян по всему Холустаю. Старики рассказывают, что в руинах Рамсдута осталось много сокровищ, но уносить их нельзя. Если кто-то подбирает золото, сразу поднимается черный вихрь, и человек погибает в песках мучительной смертью.

– Хорошая байка, – усмехнулся Ларан. – Но мы ведь не собираемся искать здесь золото, парни? Если справитесь, вам заплатят столько же, сколько сокровищ в этих руинах. Соберитесь, времени осталось немного, а второго шанса не будет. Мне сказали, что лучше вас нет во всех сикелийских землях, так что не портите мое первое впечатление. Мы сейчас творим историю, а это дорогого стоит.

– Не беспокойся, Ларан, – проворчал один из кучеяров. – Ты прекрасно знаешь, что мы здесь не из-за денег. Наш учитель погиб, сражаясь за Хорасон, а в Лаэзии жила моя сестра. У всех нас достаточно причин, чтобы считать твое задание честью.

– Прекрасно, – кивнул нарзид. – Сделаем все быстро. Джархан, ты с братом, спрячешься в камнях на востоке. Я знаю, что вы не промахнетесь, но Гасан на всякий случай будет прикрывать вас с запада. Стрелять будете вместе по моему сигналу. Я сниму капюшон, вот так. Это знак. Вы стреляете первыми, только в него, мы с парнями разбираемся с остальными. Их не должно быть много, человек шесть-восемь, не больше. Все понятно?

Кучеяры не ответили, и Арлинг понял, что разговоров больше не будет. Что-то интересное затевалось в Рамсдуте. Джархан, который должен был устроить засаду в камнях, шел прямо на него, и Регарди пришлось поспешно отползти назад. Его брат устроился через три валуна слева, а Гасан – в десяти салях напротив. Затаившиеся люди не видели Арлинга, спрятавшегося в камнях сзади, зато он ощущал их прекрасно. Его разбирало любопытство, которое росло по мере того, как усиливалась нервозность воинов Ларана. Внешне они оставались спокойными, но малейшие признаки выдавали то, что они были готовы взорваться в любую секунду. Один скреб ногтем по камню, другой водил носком сапога по песку, третий барабанил пальцами по ножнам. Джархан, залегший в камнях впереди Арлинга, уже несколько раз менял стрелу, пытаясь выбрать лучшую.

Если волновались такие ребята, как «кобры» из Самрии, на кого же затевалась охота?

Всадники появились неожиданно. Едва Арлинг подумал о том, что рассвету уже пора наступать, как с востока брызнуло тепло, коснувшись солнечными пальцами остывших за ночь валунов. А вместе с лучами солнца в долине показалась группа людей, быстро приближающихся к Рамсдуту. Сомневаться не приходилось – засада устраивалась на них.

Все восемь человек были драганами. Их было столько же, сколько ожидал Ларан. «Кобры» собрались и приготовились к прыжку. Джархан прижал тетиву к щеке, готовый выпустить стрелу по знаку Ларана. С нарзидом внизу осталось пять человек, остальные попрятались по камням, забившись в расщелины и выбоины, словно септоры.

Всадники были уже близко, когда до Арлинга донеслись слова Ларана, которые тот прошептал, не рассчитывая, что его услышат:

– Свободен тот, кто ни на что не надеется и ничего не боится.

Слова показались Арлингу знакомыми. Если нарзид и молился, то его боги не дали ему отваги. Регарди отчетливо слышал, как сильно Ларан сжимал челюсти, чтобы зубы не выбивали предательскую дрожь. Нарзиду было страшно, и его страх передавался наемникам, залегшим среди камней. Их тела были напряжены, а дыхание вырывалось тяжело, словно у загнанных лошадей. Своих верблюдов они спрятали далеко в развалинах, влив в них какое-то успокоительное средство, незнакомое Арлингу. Животные вели себя куда тише людей.

В следующий момент Регарди понял, чего боялся нарзид и почему так волновались наемники из самрийской боевой школы «Черные Кобры». Он потер уши, потом нос и подался вперед, рискуя свалиться на сидящего впереди Джархана. Разум отказывался верить в совпадение, а в душе клокотала буря эмоций. С каждым новым вызовом судьбы контролировать чувства становилось сложнее. Но ошибки быть не могло. Первым подъехавшим всадником был Маргаджан, знаменитый Каратель, воин Подобного и бывший друг Арлинга – отголосок прошлого, который должен был утихнуть, как эхо в пустыне, но вместо этого с каждым днем становился все громче, оглушая Регарди своим существованием.

Высокий драган с растрепанными волосами был уставшим, покрытым пылью и мало похожим на командира армии завоевателей, но это, несомненно, был Даррен. Там, во дворце Гильдии Балидета, Арлинг запомнил его новый запах слишком отчетливо, чтобы с кем-нибудь перепутать. Послышался странный звук, и Регарди понял, что сжимает челюсти с такой же силой, как и Ларан минуту назад. Теперь он, действительно, пожалел, что отправился за нарзидом.

Пока Даррен размашисто шел к Ларану, который, словно окаменев, ожидал командира среди валунов, Арлинг вдруг вспомнил, откуда он знал слова, произнесенные нарзидом при появлении Карателя. Так приветствовали друг друга люди, преданные учителю. Арлинг часто слышал их, когда иман брал его с собой на совещания Белой Мельницы. Ларан был человеком имана. Он был своим. Регарди вдруг стало нехорошо, а рядом издевательски засмеялся Нехебкай. Индиговый всегда был поблизости, с нетерпением ожидая каждого его неверного шага.

– Какого дьявола ты отправил мне это послание, Ларан? – резко спросил Даррен, подходя к застывшему нарзиду. – Мне пришлось сделать крюк, чтобы встретиться с тобой в этой глуши. Что такого произошло у Белой Мельницы, что ты не мог подождать до Фардоса?

– Всему свое время, повелитель, – наконец, произнес Ларан и низко поклонился Карателю. – Как прошло совещание с керхами?

Арлингу показалось, что нарзид наклонился ниже, чем требовал этикет. Последнее прощание или запоздалое раскаяние?

Даррен сделал знак своим людям, которые хотели спешиваться, и они остались в седлах. Маргаджан не собирался останавливаться надолго. Пять, семь, восемь – сосчитал их Арлинг. Восемь воинов против двадцати. Нечестный расклад.

– Плохо, – нахмурился Даррен. – Керхи темнят, и ты, похоже, тоже. Я собираюсь покинуть Холустай до полудня. Говори, что узнал.