class="p1">— Спасибо, Александр Сергеевич! — обрадованно ответил я.

— У вас точно всё в порядке?

— Абсолютно! До свидания!

Я не соврал. Постепенно я обживался на базе у Елового озера. Охотники приезжали почти каждый день, но хлопот с ними не было. Я даже сумел выкроить время, чтобы сделать солонцы на той самой просеке, где видел следы лосей.

«ЛуАЗ» исправно тарахтел по лесным дорогам, и почти каждый вечер я ездил в Черёмуховку на встречу с Катей. Иногда там же и ночевал в доме старого егеря, а на базу возвращался только рано утром.

Электричка отправлялась в шесть часов двадцать минут утра.

Уже в половине пятого я был возле Катиного дома. Черёмуховка ещё спала. В светлеющем небе плыли рыхлые серые облака, предупреждающие о скором дожде. Сонные петухи начинали утреннюю перекличку. Сырой утренний ветер заставлял поёживаться.

Катя вышла из дома, неся в руке небольшой чемоданчик. На плечи девушки была накинула белая вязаная кофта, через руку перекинут светло-зелёный плащ.

Я забрал у девушки чемодан и положил его назад.

— Привет, Андрюша!

Катя потянулась губами, чтобы чмокнуть меня в щёку, но я поймал её губы своими. Поцелуй вышел коротким. Почти сразу Катя отстранилась, серьёзно глядя на меня.

Я сделал вид, что всё в порядке, и распахнул дверцу машины.

— Прошу!

Затарахтел двигатель. За соседским забором коротко залаяла дворовая собака. Я развернулся между заборами и лихо вырулил на сырую от ночного тумана дорогу.

На вокзале мы успели выпить кофе. Продавщица предложила выпечку, и я взял два пирожка с рисом и яйцом. Пирожки оказались подсохшими, а кофе — тёплым и невкусным. Быстро перекусив, мы вышли на платформу.

На втором пути стоял пассажирский состав «Ленинград — Котлас». Вдоль него, постукивая по буксам молотками на длинных ручках, ходили смазчики. Мелодичный перестук молотков разлетался далеко в воздухе.

Ручка чемодана оттягивала мою ладонь.

— Зачем тебе столько вещей? — спросил я. — Ты же собиралась вечером вернуться.

— Я решила задержаться. Сокурсница пригласила пожить у неё два-три дня. А я так давно не была в Ленинграде! Мы уже решили, что пойдём в Русский музей и непременно в БДТ. Она как раз живёт неподалёку — на Гороховой.

— Ты мне об этом не говорила, — заметил я, невольно мрачнея.

Катя легко пожала плечами.

— Ну, вот сейчас сказала. Ты расстроился?

— Ничуть, — соврал я. — Позвони, пожалуйста, когда соберёшься обратно — я постараюсь тебя встретить.

— Хорошо, — улыбнулась Катя. — Андрей! Ну, пожалуйста — не нужно смотреть на меня так мрачно! Через два дня я вернусь!

А потом снова уедешь, подумал я.

Но вслух это говорить не стал и тоже улыбнулся.

Чёрт, Андрей Иванович! Ты, и вправду, ведёшь себя, как мальчишка. Это всё молодое тело. Да и круговерть забот затягивала с каждым днём всё сильнее и сильнее.

Я практически забыл, что однажды уже прожил жизнь, в которой было немало хорошего. Теперь эта жизнь вспоминалась, словно полузабытое кино, которое посмотрел давным-давно.

Вдоль перрона дунул резкий порыв холодного ветра. Катя поёжилась и надела плащ, борясь с разлетающимися на ветру полами. Я поставил чемодан на асфальт и помог ей застегнуть пуговицы.

Сердце дрогнуло от нежности.

— Ну, если хочешь, я не буду оставаться, — сказала Катя. — Хочешь?

Я покачал головой.

— Нет. Я хочу, чтобы ты сильнее по мне соскучилась.

— Хитрец!

Мы рассмеялись, и вся неловкость исчезла, словно по волшебству.

Вдалеке раздался гудок. Со стороны Ленинградского тупика показалась глазастая физиономия электрички.

Тёмно-зелёная змея подползла к перрону и с шипением раскрыла двери, словно собиралась проглотить своих пассажиров.

Сонные люди качнулись к вагонам. В большинстве своём они ехали на службу — это были работники различных станций, жившие в Волхове.

— Пойдём, займём тебе место у окна, — сказал я Кате. — Иначе будешь скучать всю дорогу.

— Не буду. Я взяла с собой книжку. Пока доеду — как раз успею прочитать.

— Позвони мне, пожалуйста! У твоей подруги есть телефон?

— Кажется, да. Но если нет — я позвоню из автомата.

— Номер сельсовета помнишь? Или тебе записать?

Мы снова засмеялись.

— Ты такой заботливый, Андрей!

Я кивнул, изображая серьёзность.

— В этом-то и суть.

Кое-как прожив одну жизнь, я усвоил очень важную вещь. Отношения рождаются, благодаря страсти. Но сохраняются только заботой друг о друге. Простой, ежедневной, ежеминутной.

Я откатил в сторону тугую дверь и пропустил Катю в полупустой вагон. Ближе к Ленинграду он наверняка заполнится людьми, но сейчас можно было выбрать место поудобнее.

— Я сяду здесь, — решила Катя, показывая на деревянную скамейку в середине вагона.

Напротив сидела молодая девушка. Четырнадцать-пятнадцать лет, не больше. Короткая фетровая курточка синего цвета. Тёмные волосы собраны в хвост и туго перетянуты цветной резинкой.

Девушка коротко взглянула на нас и отвернулась к окну. Её лицо показалось мне знакомым.

Я поставил чемодан под скамейку и взглянул на часы.

— Пора. Осталось три минуты до отправления.

— Иди. Я тебе помашу.

Я наклонился к Кате, и она сама поцеловала меня в губы.

— Иди!

Я вышел на перрон. Динамик неразборчиво бубнил, оповещая пассажиров о маршруте и остановках. Двери закрылись. Электричка тронулась так плавно, что на мгновение мне показалось, будто перрон под моими ногами поехал влево.

Катя улыбалась и махала рукой. Я поднял руку, чтобы помахать в ответ, но вагон уже проехал.

Снова промелькнуло лицо девушки. Она смотрела прямо на меня.

Стуча колёсами, электричка набирала скорость, и вот уже последний вагон пронёсся мимо. На прощание машинист дал длинный гудок, и в этот миг я вспомнил, откуда знаю девушку.

Чёрт! Сердце стукнуло в рёбра и остановилось на одну долгую секунду.

Мы встретились десять лет тому вперёд. Мне и тогда было двадцать пять, и ей тоже. Её звали Таня.

Она работала дежурной по переезду. Я приходил к ней на переезд пить чай, и мы вместе выходили встречать поезда. Прерывисто звенел предупреждающий звонок. Таня поднимала над головой туго свёрнутый жёлтый флажок, а машинисты гудели ей в ответ. Я же просто стоял рядом и любовался её профилем на фоне вечернего неба.

Едва поезд проходил мимо, как скопившиеся перед шлагбаумом машины начинали нетерпеливо гудеть. Таня строго смотрела на них. Затем нажимала чёрную кнопку на пульте, и шлагбаумы поднимались вверх, словно птичьи крылья. Машины трогались, стреляя сизым дымом из выхлопных труб.

Почти сразу мы стали