Ветвь перед ними уходила, казалось, в бесконечность. Несмотря на то, что они возобновили путь и шли уже долго, в ней ничего не менялось. Уррий попытался прикинуть, сколько еще придется идти до изгиба — и сколько потом, после того как она неминуемо свернет вниз. Прикинуть не получилось — Сам Он никогда здесь не бывал, а Старшие о своих путешествиях не распространялись. И, кстати, как же они передвигались по Ветвям Древа прежде, если Ветви не могли выдержать их божественную Силу? В Свою бытность Тха-Оро Уррий такими вещами не интересовался, поэтому прежняя память помочь не могла.

Серая Госпожа солгала Ему? Нет, маловероятно — напрямую бессмертные друг другу никогда не лгали. Играли смыслами слов — да. Выворачивали правду наизнанку так, что узнать ее становилось почти невозможно — тоже да. Но открыть лгать — нет, такого Он не помнил.

Возможно, Старшие каким-то образом умели избавляться от своей Силы — и именно так удерживались на Ветвях?

Или же было время, когда Старшие еще не владели такой неподъемно тяжелой божественной мощью?

Последняя мысль показалась Уррию столь интересной, что Он даже остановился.

Кем были Старшие прежде?

Чем они были?

— Впереди что-то есть, — голос Не-злого перебил Его размышления. Человек тоже остановился и встал рядом, вглядываясь вперед и хмурясь.

— Опасность? — спросил Уррий.

— Не напрямую. Просто что-то особенное, что-то… — человек поморщился и сделал в воздухе неопределенное движение рукой. — У меня нет слов, чтобы это описать. Некое изменение.

— Изменение, — повторил Уррий, начиная в который уже раз перетряхивать воспоминания Тха-Оро. Довольно напряженное занятие, учитывая, что воспоминания так и грозились высыпаться целиком и погрести Уррия под собой.

Наконец вперед пробилось нужное.

— Изменение — это хорошо, — сказал Уррий. — Это значит ствол Древа уже совсем близко.

— Близко? — с сомнением переспросил Не-злой. Впереди перед ними лежала лишь Ветвь — уже привычным мостом, уходившим в бесконечность.

— То, что мы видим — лишь один из слоев реальности, — сказал Уррий, выуживая из памяти объяснения, которые когда-то давно слышал от Великой Матери. — Древо же существует во всех слоях и имеет разный облик. Древо растет из Хаоса, поэтому, чем ниже к его корням мы находимся, тем чаще происходят изменения облика. Часто бывает так, что Древо подстраивает свое изменение под восприятие разумных… — Уррий замолчал, задумавшись. Великая Мать говорила что-то и про двойное изменение, когда уже восприятие разумных подстраивается под изменения Древа. Но как это происходило? И — зачем Великому Древу вообще подстраиваться под кого-то?

— Значит, если мы продолжим идти, то произойдет что-то, и мы увидим само Древо и то самое место, о котором упоминала Серая Госпожа?

— Думаю… — Уррий не договорил.

Чувство было такое, будто резкий удар — несуществующий удар, потому что на самом деле его не было — выбил из Его человеческого тела весь воздух. Реальность вздыбилась, крутанулась вокруг Него и внутри Него, а потом опрокинулась, захватив Его вместе с собой.

* * *

Арон попытался вдохнуть, но невидимая сила так сдавила ребра, что воздух не мог в них попасть. Все вокруг крутилось и вертелось в безумном калейдоскопе, полосы и полосы разных цветов, и каждый цвет соперничал с остальными в яркости и сиянии. Арон зажмурился, но это ничего не изменило — мелькающие цвета проникли и под веки.

А потом невидимой силе будто наскучило. Яркие полосы исчезли. Ощущение было такое, будто нечто огромное, могучее, странное и дикое оттолкнуло Арона в сторону и умчалось дальше, по своим неведомым делам.

Арон смог, наконец, втянуть в легкие воздух, и открыл глаза.

Ветви под ногами больше не было. Не было черноты над головой, не было призрачного света Хаоса с обеих сторон от Ветви.

Под ногами лежала земля — обычная, будто осенняя, с травой, чуть тронутой инеем. И вокруг тоже была земля — ровная поверхность до самого горизонта, и везде, куда хватало глаз, покрытая пожухлыми растениями. Было тут и небо — низкое, белое, идеально ровного цвета, без намеков на очертания отдельных облаков или на солнце. Будто не небо, а внутренность гигантской перевернутой фарфоровой чаши.

— Как хорошо, я ничего не ел последние четыре дня, — сказал рядом голос Уррия.

С тех пор, как Змеиный бог вернул свою память, Арон даже мысленно не мог называть его человеком-Существом. Конечно, что-то от Существа — даже не что-то, а очень многое, — в Уррии осталось. В характере, в манерах, в общем поведении. И внешность у него осталась человеческая. Однако изменений оказалось больше, так что ни человеком, ни Существом Уррий уже не был. Но и произносить имя Тха-Оро Арону не хотелось. К счастью, Змеиный бог так и продолжал откликаться на имя «Уррий».

— Четыре дня? — повторил Арон. — Почему ты не ел четыре дня?

Уррий сейчас выглядел серым — бледность на его смуглой коже проявлялась именно так — и прижимал обе руки к желудку. Похоже, его человеческое тело нерадостно восприняло перенос сюда. Впрочем, если судить по самочувствию, Арон и сам вряд ли выглядел лучше. И, пожалуй, хорошо, что с его последней трапезы тоже прошло немало времени.

— Не могу привыкнуть к тому, что люди едят несколько раз в день, — объяснил Уррий. — Мне так не нравится.

Похоже, даже в человеческом облике змей оставался змеем, со змеиными привычками в еде.

— Что это за место? — Арон еще раз огляделся, но ничего не изменилось. Та же гладкая равнина и однотонное небо.

— Думаю, мы внутри самого Древа, — сказал Уррий. — И где-то здесь находится нужное нам место. Просто пойдем вперед, и, если Древо захочет вывести нас к нему, оно выведет.

Прежде Арон совсем иначе представлял внутренность Древа: что-то, похожее на волокна древесины, на жилы тягучих соков, поднимающихся сквозь древесную плоть, которая состоит из бесчисленных годовых колец. Как именно внутри подобного будет двигаться — да и просто останется живым — человеческое тело, он не знал.

Мир с нормальной землей и почти нормальным небом был куда предпочтительней.

— Древо разумное?

Уррий пожал плечами.

— В той же мере, в какой разумен Хаос.

Звучало это так, будто Уррий и сам толком не знал.

Арон попробовал призвать магию, но она не откликнулась. Он ощущал свое эррэ, но будто в отдалении, за стеной тумана. Уже прогресс — после падения внутрь Ветви эррэ не ощущалось вообще.

Сейчас в его распоряжении был только лед, вернее, холод и лед. Именно так, как он сказал Уррию — будто части его тела. Если магию приходилось призывать, используя Дар, если магия работала только когда резерв был полон, то со льдом было иначе. Не нужно ведь совершать мысленное усилие, чтобы шагнуть, повернуть голову, щелкнуть пальцами. В целом казалось, будто Арон получил дополнительное чувство, которого был лишен с рождения и даже не подозревал об этом. Будто он был глухим в стране глухих, и вдруг начал слышать, слепым в стране слепых, и начал видеть…