Кстати, о нем. Мишель не привык заговаривать, пока его о чем-нибудь не спросят. Я спустился и уехал, не подойдя к машине компании, в которой ждал поручений отцовский водитель. Но, вспомнив про Мишеля, набираю его номер и освобождаю его от дел до завтра.

Не знаю, как это называется, но больно. Оставлять позади того, кто тебе дорог – больно. Но в данном случае не могло быть по-другому. Я и, правда, эгоист. Я знал, что когда другие узнают о нашем с Евой романе, все изменится. Поэтому так хотел оттянуть этот момент, но не признавался в этом сам себе. А потом… просто послал все к черту и не пожелал скрываться. Я, как ребенок, надеялся на чудо. Которого не случилось.

Бью ребром ладони “штурвал” перед собой. Периодически ему от меня перепадает. И когда на светофоре стою, и когда от скорости захватывает дух. Стеклоочистители самостоятельно активируются, стоит на лобовое стекло упасть нескольким дождевым каплям. Вода с неба начала падать, точно подловив нужный миг, потому что именно сейчас солист легендарной группы поет в своей песне:

“И когда твои страхи отступят,

И тени все еще останутся,

Я знаю, что ты можешь любить меня,

Когда не останется никого, кого бы можно было винить…

Так что не бери в голову темные мысли,

Мы все еще можем найти путь,

Ведь ничто не длится вечно,

Даже холодный ноябрьский дождь…”

Я грустно усмехаюсь произошедшему совпадению. Мне становится еще хуже, поскольку вспоминается ее улыбка. Улыбка и янтарные глаза, в которых утонуло солнце. Ева такая… другая. Она могла бы совершить кучу ошибок, но я бы ее простил. Наверняка в жизни каждого есть такой человек, который может поступать дерьмово с тобой целыми днями, а ты все равно его любишь. Но в нашей ситуации, роль никуда не годной дряни исполняю я. И у меня, надо признать, неплохо выходит.

А вот и моя любимая полиция! Громкая сигнализация, включенная блюстителями порядка, заглушает музыку в моей машине. Съезжаю на обочину, и они делают также, а затем из их седана выходят двое представителей дорожного патруля. Дождь не сильный, поэтому мужчины поправляют свои головные уборы.

– Signore, scenda dalla macchina!*1* – Первый стучит по боковому стеклу.

Да я уже и сам собирался. Прощаюсь с Guns N`Roses, пытаюсь найти в бардачке документы. Черт, тут так много всего!

– Signore, ora scendete dalla macchina, per favore!*2* – Второй барабанит пальцами упорнее и повторяет громче.

Не глухой же ведь. Выбираюсь из тачки, встаю напротив полицейских и протягиваю им паспорт, права, свидетельство на машину. Эти крутые ребята со скептицизмом меня оценивают, вбивают мои данные в планшет. Надеюсь, он водонепроницаемый? Хоть мелкий дождик уже закончился, гремит невдалеке так, что, кажется, скоро эту часть Вечного города настигнет жутчайший ливень.

На неизменно итальянском языке монотонно первый коп доводит до моего сведения:

– Вы уже были замечены в нарушениях.

О дальнейшем он умалчивает, кусая щеку изнутри и глядя на экран, не поднимая на меня глаз. Второй же изредка косится в мою сторону. Да, мой отец отвалил кучу бабла в качестве залога за мое освобождение из-под стражи, но ему еще и пришлось похлопотать, чтобы мне вернули права. По местным законам, если бы мой стаж вождения был бы меньше трех лет, а мне самому не исполнилось бы еще двадцати одного года, то запрет на вождение был бы обеспечен однозначно. И никакой Блэнкеншип не смог бы помочь. Показатель промилле алкоголя в крови только малую часть вышел за пределы допустимого количества, когда меня арестовали, так что мне тупо повезло, что спиртное из организма успело выветриться.

– Да, но вышла ошибка, мне отдали права. Я был в норме, – говорю, потому что знаю, что именно так и написали в деле перед тем, как закрыть его.

А они смотрят на меня исподлобья, потому что тоже знают о лукавстве со стороны их начальства. Вероятно, в прошлый раз я попал именно в их участок. Отсюда и такая осведомленность, читающаяся в двух парах темных-темных глаз.

– Мы знаем, кто ваш отец, сеньор, – произносит основательно второй полицейский.

Они все равно подносят к моему лицу этилометр и просят подышать в прибор. И когда удостоверяются в том, что я не пьян, упрекают в том, что несколько недель назад я занял желтую зону*3* на парковке у одного из крупных супермаркетов Рима. Мысленно я уже гулко застонал. Во мне бесы борются с ангелами, а двое копов решили устроить со мной поучительную беседу.

– Это случайность, – защищаю себя, как могу.

– Но вы не оплатили штраф, – вмешивается в диалог первый.

Я киваю, делая вид, что мне не плевать текущим вечером на все и на них, в том числе. Разыгрывают тут комедию! Вру, что мне жаль, и я готов оплатить вдвое больше, но в последующую минуту второй коп говорит первому, поднимая руки с перебранными документами:

– Страховка. Нет страховки.

Они обращают вопрошающие взгляды в моем направлении. Единодушно вздымают брови и ждут, наверное, что я брошусь искать в авто требуемую бумажку, но правда в том, что я точно знаю: в машине ее нет.

                       ***

– Arrivederci, signor commissario,*4* – прощается отец с очередным легавым и выходит ко мне из кабинета оного.

Я сижу на стуле напротив двери, которая только что закрылась, но ладонь старшего Блэнкеншипа до сих пор покоится на ручке. Я поднимаю глаза к лицу папы – тот сердит и зол. Ясно, почему. Он не ждет меня, шагает оживленно, но я быстро догоняю его. Отец отдает мне мою страховку. Точнее будет сказать, он буквально кинул мне ее в руки, а я едва успел поймать.

– Тогда ты выпил и вообразил себя Михаэлем Шумахером, а сегодня, хвала всем святым, обошлись без джина?

Забыл дома важный документ… Что с тобой?

Я отвечаю ему с долей юмора:

– Себастьяном Феттелем.*5*

Папа несколько оторопел.

– Что?

– Вообразил себя не Шумахером, а Феттелем. Я его фанат.

Отец хватает меня за грудки, когда мы оказываемся вне участка. Мы находимся лицом к лицу. Моему старику не до шуток, я понял. До последнего мне думалось, что я с этим справлюсь, но быть г**ном и казаться золотом − до чрезвычайности тяжело. Я лишь хотел превратить все в потеху. Правда, не вышло.

– Это не смешно, Лукас! Это – жизнь моего сына! Что с тобой происходит? – в отчаянии произносит он абсолютно погашенным голосом. – Ты ведь уже подписал контракт. У тебя есть обязательства перед компанией, которую ты теперь курируешь. Понимаешь?

Глядя на ночную многолюдную ночную улицу невдалеке, я слушаю его, но не смогу смотреть в глаза.

– Мы с Исой очень гордимся тобой. Киан обожает тебя. Если бы ты пожелал потратить деньги, выделенные для твоего продвижения, как-нибудь иначе, я бы согласился. Знаешь же, что это так. Знаешь же!